Скипетр дракона - Эд Гринвуд Страница 29

Его спас только щит, воздвигнутый против магического взора. Слабая защита, которой он окутал себя вопреки обычаю, чтобы скрыться от ищущего ока любого волшебника, который пожелает проследить за ним на расстоянии. Теперь он видел, что эта защита была соткана неправильно, что в ней зияли две огромные дыры, а значит, она уже ни от кого его не скрывала.

И все же она спасла ему жизнь. За миг до того, как его сознание было бы выжжено навеки, Ингрил ухитрился пригнуться, прежде чем направленная разумом регента стрела силы пролетела над ним. Он держался за трон, словно за якорь в бушующем шторме волшебства, и даже отразил стрелу, направив ее в поставленный регентом щит от подсматривания.

Он мог надеяться удержать ее там лишь на краткий миг, словно пойманный в сеть огненный шар, но когда она взорвалась, разбрасывая во все стороны яркую, искристую энергию, Ингрил использовал ее для превращения своей слабой защиты в куда более крепкое оборонное заклятие.

Не прошло и нескольких секунд, как остров Плывущей Пены был обнесен щитом, блокировавшим всю магию. Этот щит отразил пришедший следом удар регента и должен был не дать любому затаившемуся врагу или честолюбивому магу-недоучке нанести по Ингрилу удар сейчас, когда он был слишком слаб.

Его не зря назвали Повелителем Заклинаний.

Мрачно улыбнувшись — ибо он знал, насколько близок был на этот раз к смерти и насколько оказался удачлив, если ему удалось обмануть ее, — Ингрил Амбелтер протянул руку к уху и переломил драконий клык, который прятал в волосах, под тонкой сетчатой шапочкой, отобранной много лет назад у какой-то испуганной девушки благородного происхождения.

Это был единственный клык, который Амбелтер видел в своей жизни, и чары, которые он соткал на основе его силы, отняли много времени, ибо плести их приходилось очень тщательно и осторожно. Он знал, что если ему когда-нибудь понадобится использовать эти чары, значит, положение будет воистину отчаянным.

Клык легко сломался, тут же полностью истаяв, как, если верить легендам, всегда исчезают драконьи клыки. До того как Ингрил уснет или снова воспользуется магией, для любого волшебства он будет невидим и недостижим, как будто его и нет вовсе.

Клинок стражника по-прежнему мог бы убить его, но ни одно заклятие не могло обнаружить или коснуться его — вне зависимости от того, каким оно было. Или, по крайней мере, так гласило сотворенное им заклинание.

Задыхаясь от боли, Ингрил Амбелтер бессильно соскользнул с трона и боком упал на холодный, гладкий мрамор. Тающие стояли вокруг него, словно безмолвные статуи. Он преодолел очередной приступ дрожи и медленно пополз на четвереньках между ними, к потайному входу на северную лестницу, которая приведет его вниз, глубоко вниз, к темным галереям острова, где ждет Гадастер.

Освобожденные от контроля Амбелтера, Тающие начали двигаться, бесцельно бродя вокруг, оступаясь и то и дело падая. Вздрогнув — если один из зомби упадет на него, он окажется беспомощен, прижат к полу и, быть может, даже убит ненароком, — Повелитель Заклинаний пополз дальше, тихонько всхлипывая от боли в раздробленных пальцах. У него были сломаны не только пальцы, не говоря уже о сознании, которое неотвязно являло ему неожиданные, ослепительно яркие сцены событий, произошедших годы назад, и образы людей, давным-давно умерших… и большинство из них были убиты им самим.

Стеная, Ингрил Амбелтер полз к выходу из тронной залы. Одним из убитых был Гадастер — Гадастер Мулкин, его учитель и, вероятно, самый хладнокровно-жестокий архимаг, которого когда-либо встречал Ингрил. Теперь он должен был добраться до костей Гадастера, и прижаться к ним, и впитать ту жизненную силу, которую он сам заключил в них при помощи чар, предназначив для таких трудных минут, какая настала для него сейчас. Он поступал так и прежде… после столь же тяжких поражений.

Ингрил не желал думать об этих поражениях ни сейчас, ни когда-либо еще, но они преподали ему один весьма своевременный урок: Аглирта может подождать, пока он не соберется с силами, чтобы снова захватить власть над нею. О да… Он долго лежал, привалившись к двери, ведущей на лестницу, сотрясаясь в ознобе, слишком слабый, чтобы двигаться дальше. На счастье, ни одного любопытного придворного или бдительного стражника не осталось в живых, и никто не мог обнаружить его здесь. Весь остров Плывущей Пены был в его распоряжении — именно так, как он желал в течение долгих лет. Великий остров весь принадлежал ему, каждая могила, каждый тайник и башня, каждая забытая книга заклинаний и зачарованная безделушка, вся магия, которую создали, похитили или собрали алчные члены семейства Серебряное Древо с тех пор, как избежали проклятия Дома Безмолвия. Теперь все это принадлежит ему — все, кроме этой шлюхи Эмбры, которая проскользнула у него между пальцами. Она должна была стать его любовницей и к тому же — «живым замком», частью дворца на острове, еще одним Гадастером, из которого можно было бы пить силу в любой момент… но она сбежала от него.

Но это не повторится. Когда он вновь обретет цельность, он выследит ее. Прежде всего — Владычица Самоцветов! Не ее Камни Мира, не трон Аглирты, они могут подождать, пусть их захватят хоть бароны, хоть служители Змеи — когда придет время, все это будет принадлежать ему.

Сначала он должен найти Эмбру Серебряное Древо и заставить ее полностью подчиниться ему. Да…

Синее сияние завихрилось, вспыхнуло и угасло, растворившись прямо у них перед глазами, и неожиданно шесть человек обнаружили, что стоят на причалах Серебряного Древа. Головы у всех шестерых слегка кружились.

— Эмбра, — заметил Краер тоном резким, словно учитель, обнаруживший ошибку ученицы, — остров Плывущей Пены вон там. Зачем ты перенесла нас сюда?

Эмбра коснулась рукой лба и тихо промолвила:

— Ингрил Амбелтер. Он только что коснулся моего сознания. Он ищет меня. О, как он хочет найти меня!

Она покачнулась, стоя на выбеленных непогодой досках причала, окруженного качающимися на волнах смолеными баржами, и сильные руки Хоукрила подхватили ее. Прижав девушку к груди, воин начал слегка покачивать ее, успокаивая. Она глубоко вздохнула и вновь обратилась к Краеру:

— Какой-то барьер — я никогда не ощущала более сильной магии — блокирует волшебство на всем острове и вокруг него. Этот барьер и отбросил нас сюда, когда мое переносящее заклинание ударилось о него.

— То, что она сказала, Острый Язык, — устало отметил Сараспер, — означает, что ты должен быть признателен за то, что еще жив.

— Так что же этот магический барьер меняет в наших… э-э… великих планах? — спросил барон Яркое Знамя, щурясь и глядя на Эмбру. — Ваш отец находится там вместе со своими Дваерами или где-то еще? И что нам делать теперь?

Эмбра беспомощно развела руками, чувствуя, как в душе Хоукрила нарастает гнев. Она успокаивающе погладила латника по руке и с улыбкой спросила:

— Ролин, что чаще всего делают барды, когда дела идут совершенно не так, как хочется?

Ролин Дворцовый Плащ оторвал полный изумления взгляд от острова Плывущей Пены и ответил ей неожиданной ухмылкой: