Война братьев - Джефф Грабб Страница 28

На улице она сказала Кайле:

— Теперь к ювелиру, госпожа?

Кайла убрала шкатулку в кошелек, но не выпустила из рук некрасивый, ржавый ключ.

— Когда-нибудь потом, — сказала она задумчиво, — не сегодня. Для одной прогулки я сделала достаточно покупок.

С этими словами принцесса повернулась и направилась обратно во дворец, а за ней потянулась гуськом и вся процессия — стража, кормилица, надоедливые поклонники и услужливые незнакомцы.

Руско прижимался носом к оконному стеклу до тех пор, пока последний человек из процессии принцессы не скрылся из виду и толпа на улице не вернулась к своим обычным занятиям.

— Принцесса! — сказал он себе под нос, потирая руки. Затем заговорил, как обычно: — У нас была принцесса Кроога! Она зашла в мою лавку!

— С музыкальной шкатулкой с перекрученной пружиной, — покачал головой Урза. — Что, у них нет лакеев, чтобы разбираться с такой ерундой?

— Попридержи язык, парень, — оборвал его Руско. — Едва по городу пройдут слухи, что она побывала в моей лавке и любовалась моими часами, у нас сразу появится столько работы, что, боюсь, мы не будем знать, куда от нее деваться.

— Не заметил я, чтобы она любовалась часами, — сказал Урза.

— Да ты все ушами прохлопал! — захихикал Руско. — И это — трагедия, причем вот почему. Во-первых, она — член королевской семьи, а ты всегда должен выказывать уважение членам королевской семьи, потому что, если ты этого не делаешь, у тебе начинаются очень большие неприятности. Во-вторых, даже если забыть, что она принцесса, она все равно останется умопомрачительно красивой девушкой.

— Наверно, так оно и есть. Лично я не обратил на это внимания, — сказал Урза, возвращаясь к своему верстаку.

— Не обратил внимания? — едва не поперхнулся Руско и расплылся в широкой улыбке. — Да, парень, дело серьезное. Или у тебя в венах течет ледяная вода, или в Пенрегоне такие красавицы идут по дюжине за медяк.

Урза не ответил, и Руско покачал головой. Молодой человек был отличным работником, но, похоже, сфера его интересов ограничивалась верстаком.

Тремя месяцами ранее он появился у Руско. Он прибыл вместе с караваном фалладжи из пустыни и искал работу. Акцент выдавал в нем аргивянина, причем благородного происхождения. Часовщик решил, что у паренька возникли проблемы с родителями — суп не той ложкой ел или натворил чего.

Руско слышал, что он сначала обращался в храмовые школы, пытаясь устроиться там. Естественно, ему дали от ворот поворот — еще бы, никакого религиозного образования. Затем он подался в гильдии. Здесь против него сыграло его аргивское происхождение, поскольку в гильдии брали в основном коренных иотийцев. Руско, конечно, тоже был членом гильдии часовщиков и ювелиров, но магазинчик у него был из самых маленьких (хотя хозяин не уставал при всяком удобном случае говорить, что его дела вот-вот пойдут в гору так, что только держись), и он очень нуждался в помощнике. А аргивянин был готов работать просто за стол и дом.

Руско ценил сосредоточенность своего нового подмастерья и его увлеченность делом. Но его печалило, что аргивянин Урза и ведать не ведает о прекрасном в жизни. Руско слыхал, что аргивяне — суровые и прагматичные люди, и характер его помощника только подтверждал это.

— Мне кажется, она нашла тебя привлекательным, — помолчав, сказал часовщик. — Я-то заметил, как она на тебя посмотрела, когда я вручал ей ключ.

— Ключ от Руско, — повторил Урза слова хозяина, оторвавшись от работы. — Вы целое представление устроили, отдавая ей этот дурацкий ключ. Зачем?

— А-а, — сказал часовщик с отеческой улыбкой. — Позвольте мне, мой юный друг, немного углубить ваши знания. Правило номер один: сработал вещь — повесь на нее ярлык. Я не просто продаю часы, я продаю часы от Руско! — Он махнул рукой в сторону стены, увешанной ходиками. — Сделал вещь — напиши на ней свое имя. Иначе никто не узнает, какой ты умелец. А так о тебе пойдет добрая слава. Будь уверен, пройдет сто лет, а люди все равно будут помнить Руско и его часы.

— Только если это хорошие часы, — ответил Урза.

— Разумеется! Ведь наши — самые лучшие! — просиял Руско. — А откуда люди об этом знают? Потому что мы им об этом сказали! Всегда старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь — напиши на ней свое имя!

Урза вернулся к полуразобранным часам на верстаке, вертя в руках маятник от непокорного хронометра.

— Ты меня слушаешь? — спросил Руско.

— Потому что мы им об этом сказали, — тихо сказал Урза. — Старайся привлечь внимание к своей работе. Сделал вещь — напиши на ней свое имя. Я вас внимательно слушаю. — Аргивянин даже не поднял глаз от стола.

Три месяца. Вот уже три месяца юноша работает на него, даже спит в лавке, а Руско до сих почти ничего о нем не знает. Он нанял загадку; трудолюбивую, но тем не менее, загадку.

Кто-то должен объяснить молодому человеку, что есть жизнь и помимо работы. Руско вздохнул. За неимением других добровольцев этим кем-то придется быть ему самому.

Старый часовщик продолжил:

— Вы, аргивяне, дети, бестолковые дети. Такие правильные и практичные. Почему тебе так трудно признать, что перед тобой только что стояла восхитительная женщина?

Урза оторвался от маятника.

— Хорошо. Она была очень красивой. Могу я вернуться к работе?

— Я думаю, что это все из-за неверия, — сказал Руско, подняв вверх указательные пальцы обеих рук, дабы придать своим словам убедительность. — Я слышал, жители Аргива не очень-то почитают богов?

— Когда-то почитали, — ответил Урза. — Сейчас меньше.

— В этом вся проблема, — сказал Руско, опираясь рукой на верстак. — Нет богов — нет жизни. У вас от богов остались только псалмы, притчи и пресные священные тексты. А наши иотийские боги живы и процветают! В нашем пантеоне яблоку негде упасть, а из-за границы прибывают все новые боги! Бок, Мабок, быстроногий Хориэль, сила земли Гея, Тиндар, Риндар, Мелан…

— Бог на каждый случай, — сухо сказал Урза.

— Именно! — воскликнул Руско. — Что бы ты ни делал, есть бог, который одобряет это, или не одобряет, или посылает зловещее знамение. Так веселей живется.

— По-моему, это все пустая трата времени, — сказал Урза. — Если, конечно, ты не хозяин какого-нибудь храма и не живешь за счет подношений верующих.

Руско в отчаянии махнул на помощника рукой.

— Ты не понимаешь. Иотиец по крайней мере признал бы, что видел прелестную юную даму. Он бы порадовался этому. А ты не желаешь это признать и не даешь своей душе расти.

Урза отложил в сторону инструменты и глубоко вздохнул, затем улыбнулся и покачал головой.

— Я признаю это, о благородный Руско! Она очаровательна. Лучезарна. Я это признал. Что дальше? Я уверен, она уже помолвлена с каким-нибудь могущественным дворянином или правителем соседнего государства. Вождю нужны союзники.