Древнее китайское проклятие - Сергей Мусаниф Страница 28

К счастью, удар его меча изуродовал только капот, но не пробил радиатор, так что машина все еще была способна передвигаться самостоятельно.

Однако езда без лобового стекла оказалась не самым приятным занятиям, и я попросил Гэндальфа наколдовать новое.

– Не буду, – отказался Гэндальф. – Волшебство – не разменная монета, и я не стану тратить свои магические силы на то, чтобы обеспечить нам лишний комфорт, без которого мы вполне можем обойтись.

А сам пересел на заднее сиденье, зараза. И почему это он не может тратить свои магические силы ради обеспечения комфорта главному специалисту по убиванию Змеев Горынычей, раз он все равно не имеет права тратить их на что-то более серьезное и не собирается вмешиваться в ход событий? Хитрый он жук, этот Гэндальф, вот что я вам скажу.

После того как я вернул Добрыне Никитичу его копье, развеял его заблуждение относительно моего средства передвижения и извинился за три выбитых зуба, он пришел во вполне благостное расположение духа и вызвался проводить нас до логова Змея Горыныча.

Чего я сам себе стекло не наколдовал? Очень просто. Силы не хотел тратить, мне ведь еще с Горынычем биться предстояло. А это вам не мелочь по карманам тырить.

Змей Горыныч, вопреки своему собственному отчеству, жил не в горах. Он обитал в пещере, расположенной в склоне самого высокого в округе холма. С точки зрения тактики место проживания он выбрал просто безукоризненно.

Габариты Змея Горыныча вряд ли подразумевают хорошую маневренность. А в горах без маневренности никуда. То за пик какой-нибудь хвостом зацепишься, то богатырь из ущелья копьем ткнет. А здесь, на равнине… Взлетел над всем этим безобразием, враги как на ладони, дыхнул на них огнем и обратно в пещеру к девицам и сокровищам, с чувством выполненного долга и без единой царапины на шкуре.

И обзор хороший, и незаметно никто не подберется…

Я вылез из авто, а Добрыня спрыгнул со своего мерина. Спустя несколько минут выполз с заднего сиденья только что проснувшийся Гэндальф.

– Уже приехали?

– Вон за тем холмом, – сказал Добрыня. – Только тут тема такая…

– Какая тема? – спросил я.

– Ну, сейчас…

Он сунул два пальца в рот и свистнул. Я подумал, что Добрыня все-таки идиот. В непосредственной близости от предполагаемого противника выдавать свое местонахождение лихим молодецким свистом было не слишком осмотрительно.

Однако на его свист откликнулся не снабженный крыльями реликтовый огнемет, а два реликтовых молодца весьма воинственного вида. В одном из них я опознал недавно встреченного Леху.

Зато другой был мне незнаком.

Но был он личностью весьма колоритной. Почти с меня ростом, в два раза шире в плечах, у него была черная курчавая борода, а в руках он сжимал огромную палицу.

– Здорово, пацаны, – сказал я. – А вот ты, не говори ничего, сейчас я сам догадаюсь. Ты – Ильич… То есть, Илья. Из славного города Мурома.

– Точно, – согласился Илья Муромец. – Вижу, моя слава докатилась и до чужеземных краев.

– Докатилась.

– Отрадно слышать.

– Так что за тему тереть будем?

– Кому с Горынычем биться, – сказал Илья.

– Аллах акбар, – вздохнул Гэндальф. – То есть, Эру Илуватар. Илья, мы обсуждали этот вопрос уже бесконечное число раз. Биться со Змеем должен Сергей.

– Меня терзают смутные сомнения, – запротестовал Илья. – Не похож он на богатыря.

– Как это не похож? – взвился Гэндальф. – Очень даже похож. Он, между прочим, выше тебя. И в отсутствии отваги его никто не упрекнет. Он Добрыне Никитичу три зуба выбил.

– Это правда? – повернулся Илья к Никитичу.

– Я отвлекся, – смущенно сказал Добрыня.

– Все равно, – отрезал Илья. – Пусть даже так. А где его конь?

– Вот. – Гэндальф указал на «бумер».

– Это конь?

– Быстрее твоего, Илюша.

– А где его доспехи?

– Гм… Есть у него доспехи.

– А где оружие у него? Где шлем, наручи, где панцирь? Где щит и меч? – Илья почувствовал себя на коне и попер в атаку.

– Сергей, – обратился ко мне за поддержкой Гэндальф. – Ты-то какого молчишь?

– Э… – забормотал я. Спорить относительно сомнительной чести первому вызвать на бой Горыныча я не сбирался. – Это как народ решит.

– Вот, – сказал Муромец. – Народ. Народ, между прочем, хочет самолично свою королевну вызволить, без всяких там. Василиса Прекрасная, она наша, а Сергей этот откуда взялся? У него даже отчества нету.

– Как это отчества нету? – возмутился я. – Сергей Сергеич я.

– Сергеич, – презрительно сказал Леха. – Что это за отчество для богатыря?

– Я сейчас не понял, – сказал я. – Ты на кого сейчас тянешь, Попович? Ты, может, хочешь в сторонку отойти и разобраться?

– Да я готов, – сказал Леха. – Давай разберемся.

– Стоп, – отрубил Муромец. – Это я вам как бригадир богатырский говорю, стоп. Что мы, не пацаны что ли, из-за бабы драки между собой устраивать?

На мой взгляд, для человека, еще пять минут назад не признававшего меня богатырем, это было несколько непоследовательное заявление, но я с ним согласился. Все-таки они богатыри и их трое.

– Что предлагаешь? – спросил я, не обращая внимания на испепеляющий взгляд Гэндальфа.

– Чтобы все по чесноку было, – сказал Муромец.

– Давай по чесноку, – согласился я. – А это как?

– Мы первые приехали. Значит, нам первыми со Змеем биться. А уж не получится у нас, сложим мы свои буйны головы, тогда и ты подключайся.

– Не пойдет, – запротестовал Гэндальф.

– Заметано, – сказал я одновременно с ним.

– С Арагорном было проще договориться, – заметил Гэндальф.

– Я в герои не напрашивался, – стал возбухать я.

– Никто не напрашивается в герои, – резонно парировал Гэндальф. – Тем не менее кто-то должен делать и эту работу.

Если богатырям хочется попытать счастья в бою и сделать за меня мою работу, флаг им в руки и трехголового змея им навстречу. А я пока покурю.

Я уселся на капоте «бумера», закурил сигарету и стал прислушиваться к доносящимся из-за холма звукам. Обнаруживать свое присутствие раньше времени я не спешил, пусть рептилия разомнется с богатырями, и если эта разминка будет последней в ее жизни, то так тому и быть. Я не люблю охоту и не считаю себя слишком амбициозным человеком, чтобы гореть желанием положить в свой ягдташ голову Змея Горыныча. Тем более три его головы.

Сначала богатыри принялись бряцать оружием, благо арсенал, составленный целиком из холодного вооружения, оставляет много маневра для самого разнообразного бряцания, и обзывать Змея всякими нехорошими словами, провоцируя его на какую-нибудь глупость.