Как я играю! - Алексей Штерн Страница 28

Буська, оставившая костер и отправившаяся в ближнюю разведку, стала свидетелем лишь самого финала разыгравшейся на реке трагедии, увидев огромную рыбину, пробившую лед и сначала поднявшуюся в воздух, а затем рухнувшую обратно, и еще – Тубуза, затаскиваемого течением под лед. На миг Буська представила, как он крутится там, подо льдом, возможно, молотит по нему снизу руками, в бесполезной надежде пробить смертельный панцирь. Подумала, что, возможно, через несколько секунд увидит сквозь прозрачную преграду лекпина, проносимого мимо стремительным течением, что, возможно, даже встретится с ним взглядом…

Думать дальше не было времени. Гномиха выскочила на ледяную гладь, присев, заскользила по ней, одновременно вытаскивая из поясного ремня не занятой топориком рукой метательный шип, и когда отдалилась от берега примерно на то же расстояние, на котором провалился Тубуз, с размаху воткнула шип в лед и для верности вколотила его поглубже обухом топора. Через секунду таким же способом вколотила по соседству второй шип, затем – третий и четвертый.

Лед под ней слегка треснул, и Буська посчитала это хорошим признаком – значит, не очень толстый. Выполнив ловкий маневр, она развернулась и теперь плашмя лежала на льду, зацепившись сапогами за надежно вбитые шипы. И сразу же начала молотить перед собой топориком лед, с расчетом вырубить перпендикулярную берегу полынью шириной не меньше полуметра и длиной – сколько получиться.

Все делалось очень быстро – стремительно мелькал топорик, во все стороны летели осколки льда и брызги воды. Гномиха моментально промокла с головы до ног, но сейчас это было не важно. Она успела выполнить задуманное и осознала это как раз в тот момент, когда заметила под собой, под покрывшимся трещинами льдом чей-то плывущий силуэт. Перехватив топор в левую руку, Буська опустила правую в воду по самое плечо и, когда растопыренных пальцев коснулось что-то твердое, сжала это мертвой хваткой и резко потянула улов на себя.

«Улов» не оказал сопротивления – наоборот, сам рванулся вверх. Но каково же было удивление «рыбачки», когда вместо лекпина из воды показался отчаянно барахтающийся волк, которого Буська, будто котенка, держала за шкирку! Она не разжала пальцев и продолжала тянуть зверя, пока тот не выбрался на лед на полусогнутые дрожащие лапы. Волк тут же попытался отпрыгнуть в сторону от полыньи, но не сумел. И не из-за того, что Буська держала его за шкирку, а потому что в воде все еще оставался его хвост, который оказалось не так-то просто вытащить!

Наконец Буська отпустила волка. Подавшись вперед и напрягшись наподобие вола, собравшегося стронуть с места тяжеленный плуг, зверь все-таки прыгнул. И вслед за ним из полыньи, словно пробка из бутылки шипучего вина, вылетел уцепившийся за волчий хвост Тубуз Моран…

От полыньи все трое отползали на разъезжающихся руках, ногах и лапах. А выбравшись на берег, гномиха, лекпин и волк долго сидели друг напротив друга, хватая ртами и пастью живительный воздух и постепенно осознавая, что каким-то чудом сумели обмануть ледяную реку.

В отличие от Тубуза, Буська не знала, каким образом подо льдом оказался волк, и тем более не знала, что он всего лишь несколько минут назад стал первопричиной гибели двух эльфов, с которыми гномиха училась на факультете. Поэтому у нее даже в мыслях не было задействовать против зверя топорик, лежавший у ее мокрых коленей. Зато Тубуз все прекрасно знал и до сих пор не протянул руки к оружию только потому, что на это не осталось никаких сил.

Вожак стаи обессилел не меньше, но оставаться рядом со своими природными врагами ему было нельзя. Пусть даже один из них только что спас его от верной смерти, пусть даже не без его помощи спасся другой. Те, кто передвигался не на четырех лапах, а на двух ногах, как были врагами волку, так врагами навсегда и останутся.

По очереди посмотрев в глаза обоим и втянув носом запах гномихи и лекпина, волк поднялся и, сдерживая прорывающуюся по всему телу дрожь, потрусил прочь – туда, где осталась его, наверное, уже насытившаяся стая…

* * *

Кот Шермилло не смог наблюдать за чудесным спасением лекпина, поэтому считал его погибшим. Спрятавшись за камнем, торчащим изо льда посредине реки, он молился кошачьим и всем остальным богам, чтобы никто из волчьей стаи, рвущей на берегу несчастного эльфа, не заметил лески, протянувшейся от берега к камню, не почуял сочащегося из кота страха. Как и все коты, Шермилло не очень дружил с собаками, ну, а уж с волками предпочитал бы вообще никогда не встречаться, тем более с целой стаей.

Никаких звуков до него не доносилось, и он не мог знать, по-прежнему ли стая находится на берегу или давно покинула место трапезы. Но все равно не высовывался. Правда, один раз чуть-чуть машинально не раскурил трубку, но вовремя спохватился, что дым может сразу его выдать, и решил перетерпеть. И только когда начало смеркаться, Шермилло высунулся из-за укрытия и с облегчением убедился, что в пределах видимости на левом берегу из живых существ никого не осталось.

Пора было думать, каким образом покинуть камень. Не ночевать же на нем! Да и профессор Пропст, возможно, все еще нуждается в помощи!

О том, чтобы по леске перебираться на левый берег – территорию волков, не могло быть и речи. Пусть даже где-то ниже по течению кто-то и разжег костер. Перспектива скользить по льду, никак не контролируя этого скольжения, тоже не радовала. Немного вдохновляло обладание спиннингом, оставленным бедолагой Тубузом. Эту рыболовную снасть Шермилло и решил применить с наибольшей для себя пользой..

Сначала требовалось освободить застрявшую на берегу блесну или хотя бы оборвать леску. До предела затянув тормоз катушки, Шермилло начал подматывать леску – до тех пор, пока она не натянулась струной, и стал тянуть дальше. К счастью, леска выдержала, а ветка сломалась, и вскоре Шермилло подтянул ее к себе и освободил запутавшуюся блесну, которую ее прежний владелец называл Большим Потниексом.