Изверги-кровососы - Кристофер Мур Страница 28

Когда они вернулись, через дорогу от студии на тротуаре спал бродяга. Томми, набитому едой быстрого приготовления и надутому эйфорией от того, что его дважды трахнули, захотелось дать ему доллар. Джоди остановила его и подтолкнула вверх по лестнице.

— Ты иди, — сказала она, — а я догоню.

Джоди постояла в дверях, рассчитывая, что бродяга шевельнется. Теплового ореола над ним не было, и она ожидала худшего. Вот-вот перевернется и снова захохочет над ней. От вливания крови Томми ей было сильно и нагловато — пришлось давить в себе порыв растолкать вампира и заорать ему прямо в рожу. Но она лишь прошептала:

— Мудак, — и закрыла дверь. Если слух у него так же остер, как у нее, а она была уверена, что так и есть, он ее услышит.

Томми она обнаружила уже в постели. Он спал без задних ног.

«Бедняга, — подумала Джоди, — бегал по Городу за меня, дела делал. После нашей встречи, видать, спал не больше двух часов».

Она укрыла Томми, поцеловала его в лоб и отошла к окну в большой комнате — наблюдать за бродягой через дорогу.

Томми снились фразы на бибоповой тяге — их читала голая рыжая девушка, которая спала с ним рядом, когда он проснулся. Томми обхватил ее рукой и притянул поближе, но она не отреагировала, не промычала ничего блаженно, не прижалась к нему ответно. Полная отключка.

Он нажал кнопку подсветки на своих часах и посмотрел время. Почти полдень. В комнате было до того темно, что циферблат еще пару секунд парил у него перед глазами после того, как он отпустил кнопку. Томми сходил в ванную и пошарил по стенам, пока не отыскал выключатель. Щелкнула и зафыркала единственная флуоресцентная трубка, потом наконец занялась и пролила через дверь в спальню смутное зеленоватое сияние.

«Похожа на труп, — подумал Томми. — Мирная, но мертвая. — Потом он посмотрел в зеркало на себя. — Я тоже похож на труп».

Он не сразу сообразил, что дело в лампе — это освещение отсосало жизнь из его лица, а не его подружка-вампирша. Томми серьезно насупился и подумал, как его станут описывать через сто лет, когда он станет по-настоящему знаменит и по-настоящему мертв.

Как многие великие писатели до него, Флад был известен своим озабоченным видом и болезненной бледностью, особенно при флуоресцентном освещении. Знавшие его утверждали, что даже в ранние годы они ощущали, что этот худой и серьезный молодой человек рано или поздно не только сделает себе великое имя в литературе, но и станет известен как динамо-машина секса. Потомкам он оставил свой след из великих книг и разбитых сердец, и хотя широко известно, что личная жизнь и довела его до конца, никаких сожалений он не испытывал. Это подчеркивается и в его благодарственной речи при получении Нобелевской премии: «Я пошел вслед за своим членом в преисподнюю и вернулся с отчетом».

Томми низко поклонился перед зеркалом, стараясь, чтобы нобелевская медаль не звякнула о раковину, после чего начал брать у себя интервью. В зубную щетку он говорил медленно и четко:

— По-моему, я осознал, что Город принадлежит мне, вскоре после моей первой успешной поездки на автобусе. Именно здесь мне суждено создать свои величайшие работы, здесь я встречу свою первую жену, милейшую, но глубоко нездоровую Джоди…

Томми отмахнулся от микрофона-щетки так, словно воспоминания были болезненны, хотя на самом деле он просто пытался вспомнить фамилию Джоди. Нужно выяснить, как ее звали в девичестве, подумал он, хотя бы для истории.

Он заглянул в спальню, где милейшая, но глубоко нездоровая Джоди лежала на матрасе вся голая и укрытая лишь наполовину. Томми подумал: «Она не будет против, если я ее разбужу. Ей же не надо ни на работу, никуда».

Он подошел к матрасу и дотронулся до ее щеки.

— Джоди, — прошептал он. Та не шевельнулась.

Он немного ее потряс.

— Джоди, милая.

Ничего.

— Эй, — сказал он, взяв ее за плечи. — Эй, просыпайся. — Она не ответила.

Он стянул с нее покрывало совсем — так поступал с ним его отец зимними утрами, когда он не хотел идти в школу.

— Подъем и вперед, боец, — жопу вверх, ноги на пол, — рявкнул он своим лучшим сержантским голосом.