Спящая в огне - Карина де Сантис Страница 28

— Разве тебе не страшно? — девушка, чьи волосы похожи на смоль, сидела на огромной и ужасно мягкой, похожей на зефир, кровати с нежно-персиковым балдахином наверху. Перед туалетным столиком с огромным круглым зеркалом, заключенным в позолоченную раму, сидела женщина с такими же темными вьющимися волосами. Позади нее стояла камеристка, приводя волосы королевы в порядок и собирая их в изящную, но строгую прическу. Только из-за занимаемой ею должности, мать и дочь вели этот личный разговор.

— Дорогая, я достаточно боялась в этой жизни. И моего главного страха больше не существует — он сгорел, — проговорила мать, ловя в отражении зеркала взгляд дочери, которая через десять лун, наравне со своими нареченными сестрами, займет законный трон. Боялась ли она? Разве что немного. Но, как и сказала сама королева, ее главного страха больше не существовало. Хорошо, что она не знала всей правды.

— Ты уверена, матушка? Я… мне неспокойно и чем ближе Отбор, тем страшнее, — молодая принцесса вздохнула, накручивая на палец прядь темных волос. Слова матери не утешали ни на миг. Но она ведь должна быть храброй. Должна надеть маску спокойствия и быть истинной королевой — как ее и учили все эти годы. Она выйдет на сцену и достойно сыграет свою роль. Как ей и предначертано. И никакие страхи не испортят ее роль.

— Разумеется, милая. Я тоже в свое время переживала, когда твой дед готовился уступить мне свой трон. Но все пройдет гладко, я знаю. Ты и оглянуться не успеешь, как кончится Отбор, и ты будешь кружиться на балу с молодым человеком, позабыв обо всем, — королева сдержанно улыбнулась, переводя темно-карие глаза на свою камеристку. Та, молчавшая все время и делающая вид, что ничего не слышит, тут же отошла от своей госпожи, оставляя ее прическу не законченной. Мать встала с мягкого пуфика, сокращая расстояние и садясь на кровать рядом со своей дочерью, беря ее ладони в свои и мягко сжимая, ловя неспокойный взгляд, королева разделяла ее страх. О, еще как разделяла. Но не могла ничем помочь. Увы, жизнь порой бывает несправедливой. Особенно, когда твои ошибки рискуют обрушиться на плечи невинных. Но, Драмэйды ей свидетельницы, она искренне надеялась, что все кончилось девятнадцать лет тому назад. — Ты будешь великой королевой, дорогая. Как и твоя мама.

Королева поднялась тонкими пальцами выше по ладоням принцессы, обнажая ее кожу, скрытую нежным шелком. На гладкой коже, прямо чуть ниже запястья, скрытый специальной пудрой, таился некрасивый шрам. Никто во всем Дворе понятия не имел о его существовании. Только отец принцессы. Но, согласно древним обычаям, когда королева рожает наследника (или наследницу, как в данном случае), ее фаворит отдает ребенку свою душу, имея возможность лишь в предсмертный миг увидеть дитя. Поэтому единственный человек, знающий о шраме, был давно мертв и не мог никому рассказать о том, что видел девятнадцать лет тому назад.

***

Дни шли своим чередом. После ухода воителей Этна и правда будто изменилась. Ну или, по крайней мере, начала меняться в ту сторону, в какую никто не ожидал. Как оказалось, у тихой и трудолюбивой целительницы тоже есть зубки, и она тоже умеет кусаться. Больше всего это не нравилось Августе и Амосу. Ядовитая парочка, пытающаяся задеть Этну, все чаще натыкались на ответные выпады в свою сторону. Они не ранили, не делали больно, но заставляли удивляться тому, как приход двух людей начал менять ту, что всегда отводила глаза и спешила уйти, слыша смешки вслед.

Что до близнецов, то те не без скепсиса к этому относились. Кажется, теперь их шутки и подколки все чаще и чаще сыпались на голову Этны. Но, стоит отметить, что та старалась всегда на них достойно отвечать. Иногда улыбкой, иногда острым словом. Изредка хватало и взгляда, чтобы сиблинги замолчали. Если бы в такие моменты целительница могла смотреть на себя в зеркало, то поняла бы, что близнецов пугает отнюдь не ее черный взгляд, а скорее то, что исходит сиянием оттуда, из-за зрачков. Впрочем, им ведь и могло почудится, не так ли?

Утро выдалось пасмурным для лета. Грозовые тучи, скрывшие три солнца за собой, не позволяли им ни на миг высунуться. Из-за этого за завтраком в столовой пришлось зажечь несколько больших свечей, чтобы сгладить неуютность и прикрыть окна, чтобы пронизывающий ветер, несущий дождь, не задул огоньки свечей. День обещал быть скучным. Если бы неугомонная Грета не заметила, как сквозь деревянную арку верхом на вороном жеребце не пробирается всадник. Он был статным и казался просто огромным в ее детском взгляде.

— Смотрите! Там всадник! На улице!

Эти возгласы привлекли внимание взрослых, которые обернулись к окнам и заметили незваного гостя. Мольбы детей выйти на улицу и погладить лошадку были прерваны твердым отказом и тем, что крупные капли беспощадно и громко забарабанили в окна. Всадник поспешил поскорее спешиться, уводя коня под небольшой навес, явно не предназначавшийся для этого, о чем вслух, весьма громко и не очень вежливо вопрошал, в перерывах между руганью обещая жеребцу поскорее вернуться за ним.

Велес покинул стол, выходя из столовой, чтобы встретить всадника. Спустя минуту тот, уже не ругаясь, босой вошел в столовую, обводя взглядом северян, которые заканчивали свой скромный завтрак. Абсолютно все глаза устремились на вошедшего. Без лошади он уже не был таким огромным, но стати ему было не занимать. Волосы успели промокнуть от беспощадного дождя, но, судя по короткой бородке, они были такими же черными, как и она сама. Волевой подбородок был вскинут, голубые глаза смотрели на всех и каждого. Ровный нос и очерченные скулы делали его похожим на графа. Всадник был укутан в темно-синий плащ, украшенный мокрыми пятнами дождя, но под ним просматривались удобные свободные штаны и рубаха, расшитая темным узором. Перекинутая через плечо сумка свисала до бедра и, судя по ее размерам, не была набита чем-то особо важным. Или объемным.