Белая нить - Алена Никитина Страница 28

Ярость забурлила в Олеандре безудержным пламенем. Клинок в руке почернел, заключился в кокон изо льда.

Олеандр бросился в бой, как озверелый хищник, орудуя саблей и нанося удар за ударом. Алые глаза хина, которые так и хотелось выкорчевать, теперь блестели очень близко, сверкали огненными звездами. Где-то в глубине души, в самых потаенных ее уголках Олеандр сознавал, что одержим. Но — Боги милостивые! — столь же сладок был тот гнев, сколь и горек.

И удаль, охватившая сознание, подстегивала Олеандра с каждым уклонением в повороте, с каждым росчерком лезвия.

Хин кружился в бешеном танце. Уворачивался, следил за полоской клинка. В один миг он ушел от лезвия, в другой Олеандр опутал его копыта ветвями. И зверь, запнувшись, упал и вонзился когтями в почву.

Олеандр застыл, вращая рукоять сабли вокруг тыльной стороны кисти и снова сжимая в ладони. Ведомые чарами, пара ветвей спустились к нему, подхватили, вознося над повитой сорняками тушей. Он стащил накидку через голову. Отшвырнул. Перекинул ноги через сук и повис вниз головой.

Сквозь череду кровожадных мыслей, жалящих ум, прорвался шелест шагов, а следом голос. Кажется, сюда кто-то шёл. Кажется, этот кто-то кричал, велел не отнимать у хина жизнь.

Еще чего! Острие сабли нацелилось на хина. Настал миг расплаты за прегрешения.

— Да погоди ты! — в который раз донесся до слуха вопль. — Прекрати! Ты что делать удумала?

— Убивать, — отозвался Олеандр.

Взмах ноги — и тело, совершив сальто, понеслось вниз. Ледяное лезвие хищно сверкнуло во тьме. Оно почти вонзилось в чадящую плоть, как на его пути вырос сверкающий серебром булыжник.

— Что за?.. Откуда?..

Олеандр рухнул на камень и сразу же скатился с него. Ударился еще раз, теперь уже о землю — булыжник, оказывается, висел в воздухе, прикрывая хина. По телу расползлась клокочущая дрожь. Клинок вывалился из занемевших рук. И внутри будто солнце взошло, светом истины озарившее разум.

Слепящая ярость улетучилась, Олеандр поёжился. Все встало на свои места: объятый гневом, он вызвал злобу из клинка. Поглотил. И отразил на хина, словно кусок отполированного металла.

Треклятая сабля Дэлмара[2]! Ну вот какой немой мантикоры она решила вдруг заработать?

— Вы как? — раздался поблизости все тот же странный голос, чуть заглушаемый шорохом листвы.

Булыжник мягко уселся на землю. Олеандр растёр ушибленную макушку, посматривая на зверя.

— Не буду лгать, Барклей меня нынче озадачивает, — между тем продолжил незнакомец. Его глухие шаги, сопровождаемые треском хвороста, звучали все отчетливее. — Хин, силин…

Силин! Эсфирь! Побег!

— Ты видел силина? — Олеандр приподнялся на локтях и выразительно глянул на подоспевшего юношу. — С ним была белокрылая девушка? Где ты его видел? Где-то рядом? Она…

Он осекся. Рядом с оцепеневшим элафия и опутанным хином стоял ореад. И не абы какой, а…

— Сапфир?

— А? — Ореад вопросительно приподнял серую бровь. — Верно, вы слышали обо мне от наследника Барклей?

— Я и есть наследник Барклей, Сапфир! — растирая спину, Олеандр вытянулся в рост и развел руки в стороны.

— О! — ахнул приятель. — Не признал. Ты на кой глаза-то подвел? Говорил ведь, что тебе претит сходство с девицей.

Названый брат Рубина не изменился. Все такой же сухотелый и бледнолицый. Он смотрел на Олеандра в упор и щурил и без того узкие синие глаза. За ссутуленными плечами вырисовывались изгибы пепельных крыльев. Короткие серые волосы торчали в разные стороны. Кожу предплечий перекрывали растрескавшиеся каменные полотна-рукава.

— Зачем ты с хином сцепился? — растерянно пробормотал Сапфир, почесывая макушку когтем. — И как сцепился-то! Танглей по тебе плачет! Только там я такие трюки и лицезрел!

— Не ори, — шикнул Олеандр.

Благо лес из голов собратьев вокруг него до сих пор не вырос. Чудо, иначе и не скажешь.

Зеленоватый дым, наполнявший воздух, мерк и уплывал в сторону Шёлкового моря.

— А как ты…

— Тпру! — Олеандр с сочувствием поглядел на элафия, а затем ухватил Сапфира за плечи и вопросил: — Прошу, сосредоточься и поведай, где ты видел силина? Где-то поблизости, верно?

Ореад подтвердил догадки. Как вызналось, только он ступил в лес, его едва не ошеломило. Глаза-блюдца долго наблюдали за ним, пока он отходил все левее и левее, а потом услыхал звуки боя.

— Не хотел я с ним драться, — пояснил Сапфир. — Посему и поспешил уйти. От греха подальше. Вот!..

Он взбежал на пригорок и указал на темневшее внизу дерево. Один из вздыбившихся корней там как бы отгибал край почвы. Над земляным карманом густел всё тот же зеленоватый дым.

— Сюда я вышел, — добавил ореад. — Девушку не видел. Но силин точно напал на меня где-то здесь.

Пришлось Олеандру смириться, что хозяина чар он прозевал. Одно радовало: помимо ореада ныне рядом никто не крутился. Лес снова дышал тишиной, укрытый ночным покрывалом.

— У Абутилона чары выхлебали, — прошептал Олеандр. — Будь добр, оттащи его от хина и прикрой ветками.

— Хорошо, — кивнул ореад.

— Потом ступай за мной.

— Куда за тобой?

— В самом деле, Сапфир! — Олеандр посмотрел на него. — Тофос тебе крылья даровал — найдешь!

***

В небе уже забрезжил рассвет. Разбегавшиеся тучи выгоняли из лесу тени. Наученный горьким опытом, Олеандр продвигался перебежками и прятался за деревьями. Всё чаще глазам являлись невесть кем обожжённые сучья. Всё чаще разум одолевала мысль: «Кажется, неподалёку кто-то подрался».

Треклятая сабля Дэлмара, припрятанная в ножнах за поясом, так и резала глаз. Олеандр старался не смотреть на неё. Старался сосредоточиться на поисках. И удача повернулась к нему лицом.

Лес в этом месте обрывался. Плетеная из ветвей и лоз ограда спутывалась стеной и обозначала конец территории дриад. За оградой простирались обрыв и узкая полоска ничейного песчаного берега, облизываемая морем. Вот к ней-то силин и подтаскивал Эсфирь, уцепившись зубами за кофту. Смотреть было больно, как её крылья и тело волочились по земле.

Опять она сознание потеряла, что ли? Хин настиг?

Каждый нерв во плоти Олеандра пробудился от острого желания кинуться Эсфирь на помощь, сделать для нее хоть что-то хорошее, ведь отчасти она пострадала из-за мнительности его соплеменника.

Он опустился на корточки, прижал подсвеченную чарами ладонь к земле. С пальцев соскочила мерцающая зелень. Огибая корни и кустарники, она ковром раскатилась по почве. Уперлась в ограду, к которой силин подтянул Эсфирь. И поползла выше, впитываясь в древесные завитки и узлы.

Безмолвный приказ — и перевязь дрогнула. Ветви и лозы зашевелились, распутываясь, как змеиный клубок.