Чертёнок с сюрпризом - Мила Ваниль Страница 28

Ляна притворялась спокойной, но задыхалась в обществе Итана. Он не подарил ей кольца, зато надел невидимые оковы. Она попрощалась с прошлой жизнью, но привыкнуть к новой не могла. Нельзя громко разговаривать, нельзя бегать, нельзя высовываться из окна. А кроме прямых запретов есть еще и те, что Итан не озвучивал. Ляна просто чувствовала, что они есть.

Нельзя приставать с расспросами. Нельзя ни о чем просить. Нельзя жаловаться.

И силой пользоваться тоже нельзя. Итан расспросил Ляну о том, как она добралась до башни во дворце, попросил показать «заморозку» и предупредил, что проворачивать такой фокус в обществе оборотней — страшно неприлично. Люди погружаются в полный стазис, а оборотни — нет, и применять магическую силу друг против друга без веских оснований запрещено.

Впрочем, о последнем Ляна не сожалела. Жила она без силы, и дальше проживет, не велика потеря. Но как жить без Марка, без привычных вещей, без друзей? Да, она хотела понравиться оборотням. Итан сказал, что для этого надо выучить правила — и она учила, всю дорогу. И читала скучную книгу о том, как стать хорошей домохозяйкой.

А тянуло смотреть в окно: вместо привычных лесов и полей вдоль дороги тянулись рощи высоких деревьев, похожих на зеленые столбы. Или экипаж выезжал на берег широкой реки, по которой ходили огромные лодки под белоснежными парусами. На горизонте вскоре появились горы, а луга полыхали красным маковым цветом.

Ляна завидовала Марку: он мог ехать на козлах с возницей, дышать свежим воздухом, наслаждаться запахами разнотравья. Они путешествовали не в наемном экипаже, Итану достаточно приказать, и они остановятся хоть на берегу реки, хоть на краю макового поля. Ляна с удовольствием размялась бы, однако Итан не предлагал, и она не просила. На станциях он не выпускал Ляну из гостиничного номера, и она мечтала об окончании поездки — о твердой земле под ногами и об обычной прогулке.

Горы становились все ближе, а тревога — все сильнее. Даже Марк нервничал, Ляна чутко чувствовала его настроение. В дом Итана она входила на грани обморока, и знакомство с семейством Майлс спокойствия не принесло. Все смотрели на нее так же, как во дворце: с недоумением и отвращением. Разве что никто не оскорблял, как принц.

Итан этого не заметил. Возможно, он считал, что ничего, кроме наказания, жена не заслуживает. Ляна едва не перепутала слова в заученной фразе, но все же произнесла ее так, как хотел Итан. Улыбки казались ей фальшивыми, а приветствия — неискренними. Правда, Итану здесь все обрадовались. Или почти все… Ляна заметила, что дядя косится на него с неодобрением, а один из кузенов смотрит с насмешкой.

Ляна позволила себя увести, потому что растерялась, но едва осталась наедине с матерью Итана, как испытала приступ паники. Во-первых, у нее нет никаких вещей, а леди Майлс настаивала, чтобы она переоделась. Во-вторых, она боялась сказать что-то не то, и «золотое правило» Итана не работало, она не могла отмалчиваться на любой вопрос. В-третьих, леди Майлс предложила проводить ее в спальню Итана, «вдруг вещи принесли туда», а он запретил ей переступать порог этой комнаты.

— Я… Я должна посмотреть, как устроился Марк, — нашлась Ляна. — И у него моя… дорожная сумочка.

— Я попрошу, чтобы принесли, — предложила леди Майлс.

— Нет! — Ляна бросилась к дверям. — Нет, спасибо, ваша светлость. Я сама. Так быстрее…

Чтобы ее не остановили, она выскочила из комнаты, не договорив. Марк… мезонин… Это где-то наверху. Ляна побежала к лестнице, хотела подняться, но услышала голос Итана. Он быстрее подскажет ей, что делать!

Спуститься она тоже не успела. Итан ругался с какой-то девицей, а девица причитала, что он женился на драной кошке. Ляна не сразу сообразила, что драная кошка — это она.

Ляна чуть не бросилась вниз, чтобы показать нахалке, кто тут драный, но вовремя остановилась. Итану не понравится, если она вцепится в волосы его родственнице. Ляне даже показываться там нельзя, он твердил, что леди должна иметь гордость. Отвечать на оскорбления — показывать невоспитанность. Тогда-то ее и накрыло окончательно.

Лестница качнулась под ногами, и Ляна вцепилась в перила, чтобы не упасть. В ушах звенело, перед глазами повисла темная пелена. Какой-то животный страх сковал тело, и по спине холодной струйкой потек пот.

— Ляна! Ляна!

Голос Итана она слышала, но ничего не могла ответить.

— Не смей использовать дар!

Его только это и волнует…

— Ма… — выдавила Ляна. — Ма…

Конечно, Марк не услышал и не пришел, чтобы ее успокоить. А Итан, чертыхаясь, залепил ей пощечину.

— Что ты делаешь?! Ах ты…

Леди Майлс, появившись рядом с сыном, огрела его веером по шее. Ляна, схватившись за щеку, осела на ступени. От ужаса она перестала понимать, что происходит. Она слышала лишь обрывки фраз и закрыла глаза, чтобы ничего не видеть.

— …этому не учила!

— …пришла в себя…

— …еще хуже…

— …немедленно…

Мать и сын ругались. Ругались из-за нее.

«Не надо, — умоляла Ляна мысленно. — Пожалуйста, не надо…»

— Ляна! Лянуся…

Кто-то обнял ее и подхватил на руки. Марк? Он здесь? Только Марк звал ее так, и то редко-редко, и давно, еще в детстве. Марк…

Ляна уткнулась носом в его плечо, обняла за шею. Прохладная ладонь коснулась щеки, что горела от оплеухи. Ляна всхлипнула. Она слышала, что в деревне мужья поколачивают жен, но никогда не думала, что такое произойдет с ней. И за что? Она не собиралась подслушивать.

Марк понес ее куда-то, прижимая к себе. Ляну немного отпустило — теплые объятия для нее, как лекарство.

— Марк… — прошептала она, не открывая глаз. — Марк, забери меня отсюда. Пожалуйста…

Марк опустил ее на кровать, и Ляна неохотно его отпустила.

— У вас на уме один лишь Марк, леди Майлс. Но если себя не жалко, хоть его пожалейте. Позвольте юноше учиться, а не бегать с вами по лесам.

Ляна испуганно вскрикнула, увидев перед собой Итана.