Волшебница Вихря - Галина Мишарина Страница 28

– И я об этом не жалею! Пусть этот поганец ещё хоть раз откроет рот и про мою сестру скажет какую-нибудь гадость – убью!

Он не шутил, и мне стало страшно. Ох и зря мы сразу в лес не ушли! Теперь-то Влас нас точно выставит. И не важно, что у Элика была кузница, а у меня – долги перед женщинами.

– Шимель, – повернулся Вихрь к своему воину.

– Да, господин.

– Кто ты?

Мужчина смутился. Такого вопроса он явно не ожидал.

– Эм… Служитель Вихря.

– Ты – мужчина, а, стало быть, защитник. И да – ты мне служишь, и ты мой друг. Но я не приемлю беспочвенные обвинения против той, которую принял в нашем доме и обещал защищать от всякого зла и несправедливости. Тебя послушать, у нас тут колдуний полна крепость – от Веды и до моей сестры, которая тоже порой ведёт себя странно. Отказала тебе девушка – найди в себе силы принять её отказ. И не стоит забывать, что я прежде прочих чую за версту всякое чёрное колдовство. Веда – не ведьма, а если и несёт магию, то уж точно не чёрную. – Вожак повернулся к Элику и продолжил: – Ты защищал честь сестры, это правильно. Но ты ударил своего командира, а потому вы оба сейчас пойдёте на кухню и будете там помогать поварихе. Скажет мыть горшки – будете мыть. Нужно будет картошки ведро начистить – почистите. Если узнаю, что снова сцепились – отправлю в горы, драконам камни таскать. Говорить разрешаю. Ругаться и орать строго запрещено. Ясно? К вечеру оба должны узнать друг друга настолько хорошо, чтобы в будущем избегать разногласий, сражаясь за Вихреградье плечом к плечу. И ещё, Шимель…

– Да, господин?

– Извинись перед Ведой. Не сейчас, конечно, а когда поймёшь, что был не прав.

Командир кивнул, старательно пряча глаза. Элик, которому досталось по носу, поднялся и пошёл следом за Шимелем. Я надеялась только на то, что больше они драться не будут. Мне же нужно было идти к Эльте, брать новое задание, но Влас взял меня под локоть и повёл к красной двери.

– Не нужно больше бояться, Веда.

– Я и не боялась их, то есть его. Я разозлилась. А страх у меня один – потерять тех, кто дорог.

Влас кивнул. Я знала, он понимает.

– Поможешь мне библиотеку в порядок привести?

Я согласилась, и не было более успокаивающего занятия, чем стоять рядом с ним и перебирать пыльные книги. Правда, глаза у меня так и остались красными, и, когда к разбору старинных томов присоединилась Эльта, а Влас, попрощавшись, ушёл, я снова захотела плакать.

Это были самые печальные Очищающие дни из всех, что у меня когда-либо были. Утром уезжали северные гости. Эльта провожала Слава молча, сдержанно, но так смотрела, что всякий заметил её отчаяние. Единственный, кто на девушку не смотрел, был сам вожак Севера. Либо у него была отменная выдержка, либо Эльта ему совсем не понравилась. Уже в последний миг я заметила его косой, торопливый взгляд, брошенный на стоящую вдали ото всех девушку. И было в этом взгляде невыразимое, тягостное горе, очень похожее на то, что жило в моём сердце.

Отнюдь не равнодушие родило его холодность. Слав просто не хотел рушить судьбу Эльты, ведь она, молодая и радостная, стала бы замечательной матерью… Вот он взошёл на палубу, братья-Вихри подняли руки. Слав тепло им улыбнулся, и корабль медленно отошёл от берега. Мужчина смотрел только на побратимов, и суровое лицо скрывало все эмоции, что наверняка терзали сердце. Эльта резко развернулась – и пошла прочь, но не в крепость, а дальше по берегу к скалам. Эх, как бы чего не удумала! Я бочком протиснулась мимо воинов и поспешила за девушкой, но она так стремительно удалялась, словно вовсе хотела оказаться на краю света.

Я нагнала её уже на вершине утёса, с которого было хорошо видно уходящий корабль.

– Эльта!

– Я не прыгну, не бойся.

– Он ведь ещё приедет, – ляпнула я взволнованно.

– Не ко мне, – отозвалась она тихо. Яркое солнечное платье так и горело в тёплых лучах, и наверняка его было видно издалека. – Он сказал, чтобы я нашла себе мужа. Что он никогда не сможет взять меня. И что все мои старания бесполезны.

– А ты что?

– А я сказала, что тогда вовсе не стану ничьей женой. – Она вдруг разрыдалась и бросилась ко мне: – Я соврала! Я ведь обещала Власу, что обязательно найду себе мужчину до того, как… До его… ухода. И теперь, получается, мне просто нельзя быть одной!

– Но Влас поймёт. Он же может попытаться уговорить друга!

– Я не нравлюсь Славу, – выговорила она. – Совсем. Он ещё поэтому был так резок, не хотел обнадеживать.

– А вот и не правда! Ты ему приглянулась, я по глазам видела! – ляпнула и запоздала спохватилась, что лучше бы Эльте этого не знать: девушка заплакала.

– Я не права, Веда. Не должна так вести себя, – внезапно успокоилась она. – Сейчас не о своих чувствах думать надо, а о том, как Власу помочь.

– Ты говорила, что вы давно смирились.

Девушка вздохнула.

– Не совсем. Мы не предпринимаем ничего опасного, но не сдаёмся. Через месяц-другой мы с Ильёй отправимся в гости к тёте. Она хоть и не волшебница, а обещала отыскать особо важные тома о проклятиях ведьм. Надеюсь, в них мы найдём ответы.

Далеко в море показался корабль. Я как-то сразу понял, что это не Слав возвращается, и мы неторопливо направились обратно в крепость. Я всё старалась утешить Эльту, сжимала её руку, подбадривала, пыталась завести беседу о вышивке или рисовании, но девушка замкнулась в себе и отвечала односложно.

– Кто там, Эрх? – спросила девушка у брата, который обладал поистине соколиным зрением.

– Торговцы с океанского побережья, кажется. По крайней мере, парус как у них – алый с золотым.

Когда до судна оставалось всего ничего, я заметила на корабле женщину, и какую! Её каштаново-красные волосы были едва сплетены по концам, и струились по плечам тёмной густой волной. Тёмные глаза – то ли синие, то ли зелёные – яркостью не уступали морю. И одежда на ней была тёмная, непривычная: одно чёрное переливчатое платье из незнакомой материи с рукавами столь длинными, что они доставали до земли.

Встречать прибывших странных людей пошли старшие братья. Влас, конечно, первым, а Илья даже подал незнакомке руку. У них троих сразу завязалась беседа, и мне ничего не оставалось, кроме как уйти в комнату. Начну пялиться – снова дождусь упрёков.

Вечером Эльта сказала, что девушку в тёмном зовут Люсьен. Она приехала сюда в поисках родных, которые могли бы, путешествуя, проходить через Вихреградье. И самое странное, что Влас предложил ей немного у нас задержаться, на что незнакомка ответила вежливым согласием.

Она не понравилась мне сразу. Было в чужестранке нечто такое, отчего мурашки бегали. И дело было не в её тёмной красоте, а в том, как онасмотрела. Взгляд Люсьен был таков, словно ничто вокруг не имело значения, и люди представлялись ей всего лишь пятнами. Единственным, кто вызывал у неё интерес, был Влас, и я понимала, что чем дольше, тем сильнее травлю себя ревностью.