Одиночество жреца. Том I - Александр Якубович Страница 28

Я рефлекторно укрепил свои ментальные барьеры, но это вряд ли могло помочь. Да и если бы она хотела мне навредить, то уже сделала бы это давным-давно.

— Да не дергайся так, жрец, не дергайся. Когда понял?

— Когда о ветре говорили. Да и потом. Всегда где-то рядом, всегда в одной одежде, всегда почти ни с кем не говоришь. По-моему старпом должен бесконечно материть все, что видит.

Рулевой за нашей спиной смотрел вперед невидящим взглядом. Я почувствовал, что корабль уходит из-под нужного угла. Ора раздраженно дернула плечом и мужчина, что стоял на корме, чуть крутанул колесо и выровнял курс — мы опять шли под всеми парусами под оптимальным углом. Остальная флотилия осталась далеко позади, нагонят утром.

— Значит, меня решила прокатить до Ламхитана сама Оранса, богиня попутного ветра?

Та, что я знал как Ору, только загадочно улыбнулась.

— О тебе много говорят в Пантеоне, Антон. Боги тоже любят посплетничать, знаешь ли. Особенно боги малого круга.

— И что говорят?

Оранса оперлась руками о лавку и вытянула ноги, и я даже через кожу сапог увидел, как она пошевелила пальцами, будто сидела на пляже и нежилась в волнах теплого прибоя.

— Что есть смертный, что смог стать Истинным Жрецом умершего бога. Что смог воскресить бога. Удивительная история, на самом деле. Мне даже немного жаль, что в тот день я не была у порта Миллер, — ответила богиня.

Вокруг нас была ночная тьма, шум волн и уверенный, крепкий ветер, который толкал корабль вперед.

— Что, настолько диковинка, что решила посмотреть лично?

— Ну что ты. Скажем так, я решила посмотреть на жреца, зов которого услышал каждый дух Таллерии. Мне кажется, твой крик в тот день слышала сама бездна.

— Когда? В Миллере?

Оранса посмотрела на меня как-то снисходительно.

— Нет же. Когда умер старик. Илий. Вот тогда я и решила посмотреть на человека, способного силой своего горя сотрясти саму изнанку мироздания.

Мне стало даже немного стыдно. Это что, теперь каждый бог этого мира знал, кто я такой и что случилось? Знал, что Лу покинула меня и я остался один?

— Ой, да ладно, не тушуйся ты так. Это просто я такая любопытная, да и узнала от мореходов случайно, что скоро повезут какого-то барона с торговым караваном. Долго обсуждали, зубоскалили. Не любят на Бланде послов.

— И что это? Твой корабль? И все на нем — твои марионетки?

Мне было не по себе. Я оказался посреди моря, в невероятной дали от берега один на один с божеством, чьи мотивы были мне не до конца понятны. Любопытство? Вряд ли.

— Да что ты, нет конечно. Настоящий это корабль, да и моряки на нем — обычные люди. Нет у меня рабов, да и не нужны они мне.

— И от чего же не нужны? Вон, рулевой вообще вроде ничего не видит…

— Ну, сам подумай, умный же, сам сказал, — Оранса назидательно подняла палец, — человек Мудрого Софа!

Я промолчал, глядя куда-то во тьму, за пределы света масляного фонаря на мачте.

— Эх. Ну ладно. Каждый моряк — немного мой жрец. Они все молятся мне, просят ветра, помощи. Кому-то я отвечаю, кого-то учу, ведь я — самый опытный мореход этого мира, — богиня задорно рассмеялась, — кого-то я игнорирую. Смотря насколько усердно меня зовут.

— И меня ты проигнорировать не смогла? Я не тебя звал.

— Ну как такое проигнорируешь, ну? Истинный Жрец, который воскресил малышку Лу, совершил невозможное, поплывет морем, да еще так далеко. Я решила, так уж и быть, поплыву с тобой в Ламхитан. Давно не была на юге, на самом деле.

— То есть все это — просто из любопытства?

Я окинул рукой корабль, который был полностью подконтролен власти Орансы.

— А почему нет? Боги тоже подвержены страстям, просто у вас, людей, они свои, а у нас — свои. Вот мне интересно, на что еще ты способен, Антон Тинт, удивительный счетовод из другого мира.

Понятно. Еще одно разумное существо знает мою большую тайну. Я мысленно чертыхнулся, чем вызвал у Орансы приступ смеха.

— Антон, эх, Антон! Видимо, ты вообще не осознаешь, какой переполох устроил там, среди богов, своей выходкой на берегу порта Миллер! А потом смертный сотрясает основы мироздания своим зовом! А когда ему снятся сны — все вокруг ходуном ходит! Да ты в курсе, что если бы не я, то вся команда бы смотрела твои сны и сходила от этого с ума? Это тебе бездна уже, как дом родной, породнился ты с ней. А простого смертного такое видение и убить может. Да и отголоски твоего зова каждую ночь уходят туда. В пустоту.

— То есть, я не сплю?

— Ну почему же, спишь. Только ты и там тоже, ты же оставил в бездне часть души? Я же вижу.

Богиня ткнула пальцем в грудь, там, где было мое средоточие души. Точнее, было то, что осталось после погрома Лу и битвы за Пите.

Я рефлекторно запахнул куртку, будто бы это могло сокрыть то, что делало меня — мной, от взора богини. Ага, если бы.

— На самом деле, я хотела поговорить с тобой о твоих других снах. О кораблях, что идут к берегам Шаринского Княжества. О кораблях с неизвестными знаками на бортах.

На это можно было только отмахнуться. Это все были фантазии и я был в этом уверен:

— Я наводил справки, богиня. Нет никаких кораблей, и не было. Это все просто мое воображение.

Оранса встала со своего места и посмотрела куда-то вдаль.

— Боги тоже видят сны, юноша. Только это не фантазии, а видения о возможном будущем. Вероятности. Произойдет или нет. Вот сейчас идем мы мимо ламийского залива. Ты думаешь, тут бы всегда было так тихо? Нет. Была вероятность бури, но этого не случилось. В том числе и из-за меня. А вот случатся ли корабли, которые ты видишь каждую ночь — вот в чем вопрос. Это недоступно ни мне, ни прочим богам. Я даже не уверена, видят ли это будущее Семеро, хотя они могущественны.

— О да, я в этом уже успел убедиться, — кисло сообщил я.

Богиня скользнула взглядом по моим волосам, из которых сейчас бесстыдно торчала красная прядь — метка, что оставил на мне Пал. Как заклеймил.

— Зря ты так относишься к дару Первородного. Я понимаю, почему ты боишься посоха, почему боишься пользоваться мощью Сиятельного Воина, но зря ты его отталкиваешь. Пал всегда честен и прям, но еще он горд и даже свиреп. Не зацепи его слишком сильно, иначе придется поплатиться: он отвернется от тебя, недостойного его благодати, в самый неподходящий момент.

Вот эти слова богини были важны. И в самом деле? Ну да, подставил меня Пал с этой прядью, но ведь он дал мне и силы, и возможности. Которыми я во всю пользовался во время войны. А в чем суть любого столкновения? Зачем вообще люди сражаются? Если говорить очень просто — чтобы принудить другую сторону к миру на своих условиях. А каковы эти условия — это уже другое дело. Так может, ради сохранения мира мне стоит чаще демонстрировать ту мощь, что даровал мне сын Матери?