«Попаданец» на престоле - Сергей Шкенев Страница 28

Барабаны все громче… литавры… труба на высокой ноте будто плачет… В небо взметнулись сотни белых голубей, собранных по Петербургу и соседним губерниям, и сводный хор дьяконов начал:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой!

С английской силой темною,

С проклятою ордой!

Тайные репетиции не прошли даром — от мощных голосов по спине не мурашки, кони копытом бьют. Позади что-то бормочет Аракчеев. Молится? Значит, даже его проняло, а ведь именно он был самым горячим противником следующих строчек. Доказывал невообразимую их опасность, не убоявшись угрозы Сибирью.

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна!

Идет война народная,

Священная война!

Внизу, на площади, кто-то опустился на колени. Зачем?

Дадим отпор душителям

Всех праведных идей,

Насильникам, мучителям,

губителям людей.

На коленях уже все. Бенкендорфа убью — скорее всего, это его придумка. Иначе почему мастеровые в первых рядах так прямо держат спину и крестятся одновременно? Но не мог же полковник заставить людей плакать?

Не смеют крылья черные

Над Родиной летать.

Поля ее просторные

Не смеет враг топтать.

У самого сердце стучит почти у горла. Держись, гвардеец…

Гнилой английской нечисти

Загоним пулю в лоб.

Отродью человечества

Сколотим крепкий гроб!

Звук трубы еще пронзительней и выше, хотя, кажется, уже и некуда. За секунду до последнего куплета по булыжникам площади ударили тяжелые сапоги бывших штраф-баталлионцев.

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна!

Идет война народная,

Священная война!

Идут. Двадцать шесть человек в серых бушлатах. Четверо надели их добровольно-выжившие в том бою моряки с «Памяти Евстафия». Подали рапорта, хотя каждому предлагалась почетная отставка с пенсией и личным дворянством. Отказались и вот теперь идут в строю. Развернутое красное знамя… там нет серпа и молота — с полотнища Богородица с немым укором смотрит на тех, кто еще не взял в руки оружия. Нет больше штрафников — Красная гвардия редкой цепочкой встает передо мной, по команде Тучкова обнажив головы.

Теперь я. Ну? Скажи им! Они ждут! И простые люди, и те самые заговорщики, что еще недавно хотели задушить меня шарфом. Недавно… и давным-давно. Они смотрят, как на… да не знаю, как смотрят. Нет в глазах ни угрозы, ни вызова, есть только вера. Нет, не в человека, стоящего на балконе в шитом золотом становом кафтане, — в то, что этот человек олицетворяет. Огромную страну, которая встанет и отомстит. За всех и всем.

Барабаны смолкли. Только один, самый большой, отбивает ритм сердца и не дает успокоиться. Ну? Выдох, заставляющий разжать сведенные челюсти…

— Братья и сестры! Друзья! Спасибо вам и поклон до самой земли. Встаньте, ибо не вы, а я должен стоять на коленях. — Невнятный шепот, то ли удивленный, то ли испуганный. — Не могу прийти к каждому кто потерял родного отца, сына, мужа, павшего от руки подлого захватчика. Но еще раз говорю спасибо пришедшим разделить нашу скорбь. Разделим, мы все разделим! От веку на Руси делили не только радости, но и беду — на всех, не считаясь с титулами и чинами! И вот явилась новая… Жадные английские лорды тянут свои грязные лапы к нашей земле. Нет, уже не грязные — они омыли их в крови наших детей! Это орда, это Британская Орда, и теперь встает вопрос о выживании нашем не только как великой державы, но и о самом существовании русского народа. Вы хотите жить? Вы хотите, чтобы ваши дети жили на вашей земле?

Молчание в ответ. Странный государь задает странные вопросы? Ничего, ужо и ответы на них получите.

— Сказал когда-то апостол Павел — нет перед лицом Господа ни эллина, ни иудея. Лорды, упившись допьяна кровью, возражают учению святоотеческому — нет людей на свете, кроме как в Англии. Кому собрались нести они Иудино слово? Нам? Уже несут, так несут, что горят православные храмы и бросаемы в огонь невинные младенцы. Этого хотите, люди?

Где-то вдалеке женский истерический плач, туда сразу же бросается один из дежурных лекарей с небольшим кожаным сундучком и белой повязкой на рукаве. Перевести бы дух, но нельзя упускать эту тишину, это напряженное внимание — пока они податливы и поддаются воздействию… бери руками и делай свой клинок, гвардеец!

— Мерзавцы и богоотступники называют свое змеиное кубло империей, над которой никогда не заходит солнце. Забудьте! Я обещаю, что отныне оно будет светить только там, где укажет русский солдат. Раздавим английскую гадину! Сколько раз встретишь, столько и убей. Не получилось пулей — коли штыком, нет оружия — порви глотку зубами… Не можешь и этого — крепи карающий меч справедливого возмездия честным трудом! Все для фронта, все для победы!

Я закашлялся, потирая саднящее горло. Тут же из-за спины чья-то рука протянула стакан с водой. Некогда…

— Да, сказано когда-то — будет хлеб наш горек. Но еще горше, когда вырастет он на костях наших и сыто рыгающий супостат будет со смехом пинать лежащие в меже черепа. Этого хотите, люди?

Слитный возмущенный рев волной прокатился по площади, ударил в стены и отхлынул обратно. Вижу открытые в крике рты, поднятые руки со сжатыми кулаками… Аракчеев склонился к моему уху:

— Это не опасно, Ваше Императорское Величество?

— Для меня?

— Ни в коем случае не для вас, государь. Просто народ так воодушевлен, что я боюсь… и ощущаю петлю на шее. Так сказать, в подтверждение древней сказки о хорошем царе и плохих боярах.

— Тебе-то чего бояться, Алексей Андреевич?

— Да на всякий случай. Вы, Ваше Императорское Величество, конечно, являетесь сосредоточием всяческих добродетелей, нашим знаменем, по сути. А ну, как решат, что знаменосцы никудышные?

— Не говори ерунды, граф! Народ и Величество едины, да… но ты ведь тоже народ?

— Имею честь быть им.

— Ну вот! — назидательно выставляю указательный палец. — Указан враг внешний, а не внутренний. Нет, будут и они, но несколько позже. А сейчас не мешай.

Сбил с мысли. Ладно, начнем с главной, она не забывается. Шум стихает, едва только поднимаю руку, — смотрят с надеждой и выжиданием.

— С сегодняшнего дня я объявляю в Российской империи осадное положение. Да, держава наша в кольце врагов… Пусть так! Можно атаковать в любую сторону. Везде, куда ни глянь, мы видим английские флаги. Доколе? Доколе эти пауки будут жиреть на нашей крови? Их липкие жадные лапы протянулись и сюда, в самое сердце России! Мерзкие ублюдки ударили по самому святому — по праву человека защищать свою Родину. Именно на их кровавое золото у дворян отнято великое служение — воевать за веру, царя и Отечество! Да, я говорю об «Указе о вольностях дворянских», фальшивке, написанной в Лондоне и нанесшей ущерб единственным союзникам нашим — армии и флоту.