В плену отражения - Татьяна Рябинина Страница 28

— Парадокс в том, — усмехнулась я, — что Маргарет и Мартин теперь бестелесные призраки. Но нам все равно приходится зависеть от их тел. Ладно, так что там у тебя было в Скайхилле с Маргарет?

— Маргарет позвала Мартина. Он был где-то рядом, но я его не видел — как и ее. Я написал записку Питеру, потом призрак Мартина вошел в меня, и мы вдвоем оказались в Зульцбурге.

— В Зальцбурге? — не поняла я. — Почему в Зальцбурге?

— В Зульцбурге, — поправил Тони. — Это крохотный городишко в Верхнем Бадене. Тогда Баден еще не поделили официально. За несколько лет до рождения Мартина его дед, Кристоф I, начал потихоньку впадать в маразм и добровольно передал власть в маркграфстве троим сыновьям. Эрнст, отец Мартина, обосновался в Зульцбурге, построил замок. Там родились пятеро его младших детей.

— Подожди, ты сказал, что вы оказались там вдвоем — он что?..

— Нет, сейчас его здесь нет. Он ушел в тот день, когда мы с тобой встретились. То есть, когда он встретился с Маргарет. Ну, ты поняла. И в тот же самый эротический момент я должен был перетащить тебя из ее тела к себе. В Мартина. Но не вышло. Ты как будто выпихнула меня на свое место.

— Мама дорогая! — простонала я. — Слава богу, что не вышло. Ты вообще себе представляешь, как бы мы оказались вдвоем в одной башке? Помнишь, ты говорил, что не из тех, кто сидит с женщиной на диване перед телевизором, взявшись за ручки.

— Не ври! — возмутился Тони. — Сколько раз мы с тобой сидели на диване перед телевизором?

— Ну, тебя хватало максимум на один фильм. Да и то больше не смотрели, а… сам знаешь что. А тут вдвоем в одном теле. Даже подумать страшно. Андрогин[1], да еще в чужой мужской шкуре. Нет, лучше уж так.

— Ну… может, ты и права, — согласился Тони. — Но это же не я придумал. А теперь расскажи, что мы будем делать дальше и как доберемся до Рэтби. Тут хоть и недалеко, но верхом — полдня, а то и больше. А я, пока по лестнице спустился и поднялся, чуть не сдох.

— У нас еще есть время подумать. Например, ты можешь без труда попасть туда следующей осенью вместе с Маргарет. Правда, для этого тебе придется родить нашего сыночка Мэтью.

— Ты смеешься?! — Тони аж подкинуло, но он тут же шлепнулся обратно на подушку.

— Ну а что? Будешь единственным в мире мужчиной, который не понаслышке знает, что такое беременность и роды. Да еще родишь своего предка. Вообще фантастика!

— Нет, Света, ты не смеешься, ты издеваешься, — вздохнул Тони. — Не собираюсь я никого рожать. Так что придумай что-нибудь поинтереснее.

— Ну, если точно не хочешь, тогда надо убраться отсюда не позже начала сентября. Вот только где мы будем два месяца болтаться — не знаю. Или другой вариант — мы остаемся здесь до конца октября, но нам придется управлять Мартином и Маргарет двадцать четыре часа в сутки. И есть еще одна очень мутная вещь…

Тут я задумалась, пытаясь отчетливо сформулировать проблему, которая сильно беспокоила меня в последнее время. Сестра Констанс на мои вопросы ответить не могла, потому что ничего об этом не знала.

— Ты о том, как будут вести себя тела в автономном плаванье? — спросил Тони, раздраженно стряхивая с плеча растрепавшуюся косу. — Я тоже думал об этом.

— Да, — поморщилась я. — У сестры Констанс все по-другому. Она в своем теле, и тело подстраивается под нее. Что бы она ни сделала — это всего лишь та самая рябь Отражения, которая ничего не меняет. Мы — другое. Такие внешние захватчики-паразиты. Сколько мы тут с тобой уже — часа полтора, два?

— Где-то так. И сейчас они оба спали бы. Не думаю, что несколько часов без сна им сильно повредят, но в принципе-то? Они же как биороботы, им надо пить, есть, спать, ходить в туалет, причем по четко заложенной программе. Что будет, если эту программу нарушить? А что будет с другими, с теми, кто замрет? У них обмен веществ остановится? Света, они тут все, конечно, безмозглые, но им должно быть больно, холодно и неудобно так же, как и нам.

— Нет, Тони. Ты правильно сказал, они тут все безмозглые. То есть формально мозг у них, конечно, есть, но сами по себе они не чувствуют ничего. Мартин и Маргарет, как и все остальные, едят, пьют или идут в туалет не потому, что хотят, а потому что делали это в настоящей жизни. Зато все их бывшие телесные ощущения и желания испытываем мы. Вместе со своими. Потому что мы — живые. Ну, во всяком случае, мне так кажется. Знаешь, что мы сделаем? — я приподнялась и с трудом подперла голову рукой. — Пойдем эмпирическим путем. Попробуем и посмотрим, что будет. Возьмем еды и уйдем в лес на целый день.

— Мы можем просто сидеть в парке у всех на виду, — возразил Тони. — Заодно будем и за другими наблюдать. Прямо завтра.

— Вместо полянки? — усмехнулась я.

— Вместо полянки, — отрезал Тони.

[1] Андрогин (др. — греч. ἀνδρόγυνος: от ἀνήρ «муж, мужчина» и γυνή «женщина») — человек, наделенный внешними признаками обоих полов, объединяющий в себе оба пола. В древнегреческой мифологии андрогины — перволюди, соединяющие в себе мужские и женские признаки. За то, что они возгордились своей силой и красотой и попытались напасть на богов, были разделены надвое и рассеяны по миру. С тех пор люди обречены на поиски своей половины.