Кьяра - Наташа Загорская Страница 28

— Так что же вы молчите, драгоценная моя супруга? — видя, что жена не спешит оправдываться, продолжил наседать на нее герцог. — Вам нечего мне сказать? Неужели вы не заготовили оправдание на случай, если ваш замысел провалится?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — Аделина спрятала глаза за ресницами.

Ее отец, герцог АшРидсан, всегда повторял:

— Никогда не попадайся! Что бы ты ни замыслила и какую бы глупость не вытворила, помни, что все надо продумывать на

несколько шагов вперед и никогда — никогда!! — нельзя попадаться на горячем. А если все же так получилось, что тебя вычислили, ни в коем случае не признавайся! Даже если за руку поймали при свидетелях — не признавайся ни за что! Помни, в твоих жилах течет кровь королей и только по ошибке, ты не являешься сейчас принцессой крови!! И судить тебя ни у кого нет права, кроме богов.

Этот урок Аделина выучила на отлично, и всегда следовала наставлениям своего дражайшего папеньки.

— Ах, вы не понимаете, — усмехнулся герцог, еще ниже склоняясь над ней, теперь его волосы касались обнаженной кожи на плечах Аделины и от этого по всему телу герцогини побежали мурашки. Она старалась взять себя в руки, но никак не могла совладать с собственным телом и успокоить страхи, что завладевали ей каждый раз, когда муж смотрел в ее сторону. — Кьяра ШиДаро призналась на допросе. Она много чего рассказала.

— Тогда чего ради вы пришли ко мне? — герцогиня хотела, чтобы эта фраза прозвучала вызывающе, но получилось у нее откровенно жалко. Голос дрогнул, окончание смазалось.

— Я хочу услышать все из ваших уст, дражайшая моя супруга, — прошептал Ирван ей на ухо. — Хочу, чтобы вы сами мне все

рассказали. Зачем? Зачем вам понадобилось приворотное зелье?

И Аделина сдалась. Слезы брызнули из ее ясных, как летнее небо глаз, прозрачными ручейками потекли по нежным щекам.

Красивая женщина, она и плакала красиво. Не морщилась, не кривила губы, носик ее не краснел, и по щекам не расползались уродливые пятна. Нет, ничего этого не было.

— Вы меня совсем не любите, — всхлипнула герцогиня, пряча глаза за пологом пушистых ресниц. — Совсем не обращаете на меня никакого внимания. А ведь я ваша супруга! Перед богами и людьми! Мы венчаны в храме! А вы… вы… — она закусила нижнюю губку и несколько раз трогательно всхлипнула, отметив про себя, что как истинный мужчина герцог АшНавар растерялся при виде женских слез. Отшатнулся от нее и больше не нависал сверху, как посланник богини возмездия. — Я всего лишь хотела привлечь ваше внимание. Хотела, чтобы вы хоть один раз посмотрели на меня, как на женщину! На вашу жену! — герцогиня вошла в раж и уже сама не понимала вымысел ли то, что она говорит или все это на самом деле так. Она поверила своим собственным словам.

Нет, вопреки тому, что она рассказывала Кьяре и другим своим фрейлинам, мужа Аделина не любила. Да, он был хорош, привлекателен внешне и они составляли прекрасную пару. Но! Аделина АшРидсан выросла с мыслью о том, что рано или поздно станет королевой Шархема. Она тысячи раз в мыслях примеряла на себя корону и с нетерпением ждала того момента, когда во всеуслышание будет объявлено о ее помолвке с Его Величеством Индаро Вторым. Но все ее мечты были разрушены, когда король при поддержке своего младшего брата обнародовал старый, как сам мир закон по которому близкие кровные родственники не могут стать супругами. Это почти убило Аделину. Она плакала неделю, перебила в своих покоях

все, что можно было разбить, изорвала в клочья три дюжины шелковых носовых платков, но ничего не смогла изменить. Ее

согласия на помолвку, а позднее и на свадьбу с герцогом АшНаваром никто не спрашивал. Иначе, Аделина нашла бы выход.

Соблазнила бы короля или опоила его приворотным зельем — не важно — но стала бы королевой вопреки всему. Но ей пришлось распрощаться с детскими мечтами и выйти замуж за мужчину, который был всего лишь принцем крови. И которого она боялась.

Да, именно так. Своего мужа Аделина боялась до дрожи в коленках, до спазмов в желудке, до истерики. Он был слишком красив, слишком умен, слишком проницателен — всего в нем было слишком, даже жестокости. Аделине всегда казалось, что супруг видит ее насквозь, читает ее мысли и это заставляло ее еще сильнее трястись от страха. А быть беспомощной Аделина не любила еще больше, чем свое жалкое существование в шаге от трона.

— Вот как? — растягивая гласные, произнес Ирван. Вопреки ожиданиям жены, его совершенно не тронул вид ее слез. Если бы

Аделина взяла на себя смелость посмотреть на мужа, то заметила бы, что он ни капли не смутился и уж точно не растерялся, глядя на тот концерт, что она устроила. Герцог взирал на свою супругу со смесью брезгливости и ехидства. — Все это вы затеяли, чтобы привлечь мое внимание?

Аделина судорожно закивала, не поднимая глаз на мужа. И зря, потому что тогда она увидела бы, как нехорошо загорелись его глаза, как мстительно герцог поджал губы.

— Ну что ж, — все так же спокойно произнес он, — в таком случае вы добились того, чего хотели.

И с этими словами он схватил супругу за руки и вытащил из кресла.

— Что вы собираетесь делать? — воскликнула герцогиня, глядя на мужчину круглыми от смеси страха и удивления глазами. -

Что…

— Проявляю свое внимание, — прошептал Ирван ей на ухо, одной рукой удерживая супругу на месте, а второй пытаясь разорвать тесемки на корсаже ее платья. — Вы же так любите меня, так тоскуете по моим объятиям, что даже не погнушались обратиться за помощью к ведьме. Вам так недостает моих ласк, что вы решились подлить в вино приворотное зелье.

Аделина захлебнулась всхлипом, поняла, что попала в расставленные собственноручно силки. И выхода теперь нет. Герцог разорвал шнуровку на корсаже, затем изо всех сил рванул кружева на нижней рубашке, оголяя грудь своей супруги. Аделина запоздало вскрикнула, но это не произвело на мужчину никакого впечатления. Его пальцы уже сжимали грудь, и нежности в этом жесте не было совершенно. Он мял нежные холмики, перекатывал соски между пальцами, пока они не

затвердели, превратившись в тугие бусины. Завел руки Аделины ей за спину и крепко удерживал их там одной рукой за запястья. Вырваться у герцогини не было ни единого шанса, как бы она не пыталась оттолкнуть мужа. Наоборот, ее жалкие попытки привели Ирвана в еще большую ярость. Он тихо рыкнул и склонил голову, опаляя горячим дыханием кожу на груди, провел языком по соску и тут же прихватил вершинку зубами. Больно прикусил, заставляя жену издать тихий всхлип.

— Прекратите, — взмолилась Аделина.

— Ну уж, нет, — Ирван и не собирался останавливаться. Он терзал ее грудь, причиняя боль, но и распаляя желание.

Аделина всегда ненавидела это. Ненавидела мужа за то, что он вызывает в ней такие желания, ненавидела себя за то, что

никак не могла совладать с собственным телом. Сколько раз она клялась сама себе, что не будет отвечать на его притязания, что останется холодной и равнодушной, но раз за разом нарушала эту свою клятву. Горела от страсти в объятиях собственного мужа и чувствовала при этом себя последней грешницей.