Школа выживания - Марина Ефиминюк Страница 27

— Чего сидишь в отстойнике? Иди сюда! — немедленно позвали подружку.

Удивленно изогнув брови, я следила за неожиданным действом. С каких пор Крис стала пользоваться таким успехом в университете? Еще в прошлом семестре она считала за счастье тихонечко спрятаться в уголке едальни, лишь бы ее не заметила королевская стая, или же, вообще, пропускала обед.

Вдруг среди разноцветных «мантий» я узнала несколько лиц. Не все парни встретились мне тем неудачным вечером в заброшенной мануфактуре, возможно, с кем-то мы сталкивались на общих лекциях, но совершенно точно они были скользящими.

— Пойдем к ним? — Крис тут же подхватила сумку и поспешно поднялась, как будто боялась, что второго приглашения не последует.

— У меня через десять минут начинается смена в читальном зале. — Я решительно запихнула учебник в сумку.

— Ну, я тогда… — Крис смущенно потрогала волосы. — Ничего, если я пойду к ним?

— Они ведь скользящие? — глядя ей в глаза, прямо спросила я.

Подруга изменилась в лице.

— Как и мы.

— Я не отношу себя к этому… клану самоубийц, и тебе не советую, — кивнула я на компанию. — Заканчивай с этим, Крис. Крысиные бега не приводят ни к чему хорошему.

— Крысиные бега? Лерой, — усмехнулась подруга, — с каких пор ты стала снобом? Никто не виноват, что тебе не повезло, и ты оказалась в черном списке.

— Проклятье, Крис! — в сердцах воскликнула я и невольно заметила, что соседи с любопытством прислушаются к нашей перепалке, пришлось умерить пыл, заговорить тише:

— Я выскребла совком пятьсот миль загаженной мостовой, и меня это бесит. Меня бесит отрабатывать штраф в библиотеке и лазить в ледяное хранилище. Все так! Но я уже по уши в неприятностях и просто не хочу, чтобы ты в них попала!

Она стояла, я сидела. Мне приходилось задирать голову, и это словно делало мои слова незначительными, но подняться означало бы признаться, что мы действительно находились посреди людной университетской едальни и ссорились впервые с момента знакомства.

— Я понимаю, что ты за меня волнуешься, но я уже взрослая девочка, Лерой, и вовсе не тихоня, — отозвалась Крис, вешая сумку на плечо. — Увидимся завтра. Надеюсь, у тебя будет не такое мрачное настроение.

Развернувшись и улыбаясь во весь рот, она помахала рукой компании, и сквозь беспрерывный гомон обеденной залы до меня донеслись одобрительные возгласы.

Я вышла, не оглядываясь, а когда, расстроенная и подавленная, спускалась в холл по широкой каменной лестнице, встретилась с процессией, возглавляемой дорого одетой женщиной в жемчугах. Перед ней, беспрестанно заглядывая в глаза, вместо того, чтобы смотреть под ноги, выпрыгивал (без преувеличений) декан факультета изящных искусств.

— Сюда госпожа, пожалуйте, пожалуйте! — приговаривал он, неловко рукой указывая направление, как будто с единственной во всем здании лестницы можно было бы куда-нибудь свернуть. Гостья выглядела сердито: губы поджаты, брови сведены, в руках крошечной золотая сумочка, на волосах — маленькая кокетливая шляпка. На потуги декана она явно не обращала внимания и беспрестанно о чем-то перешептывалась с господином в форменном мундире королевского розыскного бюро.

Вместе с остальными адептами я освободила дорогу, отодвинувшись к стене.

— Это мать Аглаи, — зашептались между собой две подружки в ярко-синих, как у Крис, мантиях. — Слышала? Говорят, что ведьма-то пропала.

У меня похолодело внутри.

Дама с каменным выражением на лице прошла мимо, оставив после себя шлейф резковатых, но явно сделанных на заказ благовоний, а девчонки, продолжая перешептываться, начали спускаться. Нагнав их, я спросила:

— Вы говорили, что Аглая пропала. Как давно?

Адептки с недоумением оглянулись в мою сторону.

— Я в читальном зале работаю. Дала без записи ей книжку из хранилища, — моментально соврала я, — если не вернет, то меня четвертуют.

Сплетницы смотрели недоверчиво.

— Знаете же, что ей отказывает только самоубийца, — добавила я.

— А ты разве не кузина Валентина Озерова? — уточнили те.

— Подруга детства, поэтому она ненавидела меня сильнее, чем остальных.

Образ жертвы, вероятно, оказался однокурсницам близок. Проверив, далеко ли ушла мать Аглаи, одна из девчонок быстро забормотала:

— Говорят, что четыре дня назад она уехала из дома и не вернулась. Вроде бы даже записку оставила, что умотала в столицу за покупками, но в городском доме так и не появилась. Вот и начался переполох. Так что… — Она похлопала меня по плечу. — Сочувствую по поводу книги.

Не дождавшись благодарностей, они снова схватились под ручку и, захлебнулись очередными предположениями:

— Мне кажется, что она просто сбежала с Валентином Озеровым.

— Ты совсем глупая? — возмутилась вторая. — Он же обручился летом с какой-то столичной богачкой.

— И что? Невеста — не фонарный столб, может и подвинуться. Все знают, что ведьма по нему сохла…

Перед мысленным взором вновь появилось удивленное и даже недоверчивое лицо университетской красотки в ту минуту, когда мы столкнулись в доме Исаи Гленна. Было не похоже, чтобы ее держали в Абрисе силой. Более того, она выглядела откровенно расстроенной моим появлением, словно обнаружила нежданную конкурентку.

Что же происходило в том доме?

Невольно я оглянулась назад и успела заметить, как хвост из черно-белой свиты матери Аглаи втягивается в коридор, ведущий к ректорской приемной. Похоже, привычку окружать себя толпой приспешников и прихлебателей дочь взяла от родительницы.

Домой я возвращалась в глубоких сумерках. В безлюдном переулке горел единственный фонарь, как правило, ночью мало спасавший от густой темноты. Толкнув калитку, я уж было собралась войти в сад, но помедлила. Впервые с момента, как мы переехали много лет назад, петли не скрипели истошным скрипом, заставлявшим соседей осенять себя божественным знаком. С удивлением я подергала калитку вперед-назад. Кто-то действительно смазал старушку, и это было не последнее удивительное открытие. В окнах на втором этаже горел свет! К нам приехали соседи!

Только споткнувшись о перевернутый на садовой дорожке цветочный горшок, я поняла, что иду с задранной головой и неотрывно таращусь в окна, пытаясь за белыми занавесками разглядеть силуэты.

Не сказать, чтобы они, эти неожиданные соседи, оказались шумным, но в старом доме были слишком тонкие стены и перекрытия, о чем мы с отцом за прошедшие годы просто не имели возможности узнать, ведь прежде на втором этаже, больше похожим на птичник, никто не селился. То и дело наверху слышались шаги, изредка что-то звякало. Открывалась и закрывалась дверь — сами того не зная, новые соседи заставляли меня думать не о домашнем задании, а о выжженной руне «ключ всех дверей», оставленной после возвращения из Абриса. Видимо, новые жильцы (или все-таки жилец, а может, даже жиличка?) пытались избавиться от знака, чтобы его случайно не пробудил залетный вор.