Охотники за костями. Том 2 - Стивен Эриксон Страница 27

– Он был слугой Трича. Идёт война между богами, Скиллара. А платить за это приходится смертным. Нынче опасно быть истинно верующим – в кого-либо и во что-либо. Разве что, может, в сам хаос – ибо воистину он набирает силу в нынешние времена.

Серожаб был занят вылизыванием и сосредоточился, похоже, на новых конечностях. Весь демон выглядел каким-то… уменьшившимся.

Скиллара сказала:

– Итак, ты воссоединился со своим фамильяром, Л'орик. А значит, можешь уходить, куда там тебе надо и по каким делам. Можешь уходить – и убраться отсюда, как можно дальше. Я дождусь, пока Резчик очнётся. Он мне нравится. Думаю, я пойду за ним. Великое задание окончено. Убирайся.

– Не раньше, чем удостоверюсь, что ты не покинешь своё дитя на произвол судьбы, Скиллара.

– Это не произвол. Не больше, чем любое другое будущее. Здесь есть двое женщин, обеих звать Джессами, они позаботятся о ней. Воспитают её как следует, им, похоже, нравится этим заниматься. Думаю, это славно. И кстати, я проявляю щедрость: я ведь не продаю её? Нет, я просто дура. Я отдаю её.

– Чем чаще и дольше будешь держать эту девочку, – сказал Л'орик, – тем меньше вероятность, что ты совершишь то, что задумала. Материнство – это состояние души, вскоре ты это поймёшь.

– Отлично, так почему ты всё ещё здесь? Всё ясно, я обречена на рабство, как бы я ни боролась.

– Духовное откровение – не рабство.

– Много же ты знаешь, Высший маг.

– Вынужден сказать тебе, что твои слова глубоко потрясли Серожаба.

– Он это переживёт. Он, похоже, что угодно переживёт. Ладно, я собираюсь сменить грудь, вы двое желаете посмотреть?

Л'орик развернулся на каблуках и вышел.

Серожаб поднял на Скиллару огромные прозрачные глаза.

– Я не потрясён. Мой брат недопонял. Приплод выходит в мир и сам ищет пропитание, каждый детёныш борется за свою жизнь. Воспоминания. Много опасностей. Промежуточные мысли. Печаль. Теперь я должен последовать за братом, ибо он сильно и тяжко переживает множество вещей этого мира. Тепло. Я бережно сохраню своё восхищение тобой, потому как оно чисто в силу недостижимости, определённого завершения. Каковое было бы, признай, воистину нелепо.

– Нелепо – это не совсем то слово, что приходит мне первым на ум, Серожаб. Но спасибо за проявление чувств, пусть даже таких извращённых и противоестественных. Послушай, и попробуй научить Л'орика, ладно? Всего паре вещей, вроде скромности, например, и смирения. А нерушимую убеждённость в своей правоте выбивай из него всеми четырьмя лапами. Она его делает невыносимым.

– Это от отца у него, увы. Родители Л'орика… ох, не важно. Прощай, Скиллара. Сладкие фантазии медленно и изысканно высвобождаются в тёмных уголках моего воображения. Всё, что нужно для подпитки духа.

Демон заковылял прочь.

Твёрдые десны сомкнулись на её правом соске. Боль и удовольствие, боги, что за жалкий и сомнительный союз. Что ж, хотя бы прекратится этот перекос; Нулисс прикладывала младенца к её левой груди с момента рождения. От этого появлялось чувство, будто она – плохо навьюченный мул.

Во внешней комнате звучали голоса, но Скиллара не стала вслушиваться.

Они забрали Фелисин Младшую. Это было самым жестоким. Для Геборика хотя бы наступил покой, конец тому, что мучило его, да и он-то был уже стариком. С него довольно спрошено. Но Фелисин…

Скиллара уставилась на существо, лежавшее у неё на груди, всмотрелась в крошечные ручки, затем снова отвернулась к стене и принялась набивать трубку.

Что-то бесформенное наполняло его разум, нечто безвременное, и лишь в последний миг за несколько вздохов прорезалось сознание, мечущееся от одной мысли к другой. Затем Резчик открыл глаза. Старые, посеревшие деревянные балки поддерживали потолок, между ними колыхалась толстая паутина, забитая останками моли и мух. Два фонаря с прикрученными фитилями висели на крюках. Юноша мучительно пытался понять, как оказался здесь, в этой незнакомой комнате.

Даруджистан… вертящаяся монетка. Убийцы…

Нет, это было давно. Треморлор, Дом Азатов и Моби… та одержимая богом девушка – Апсалар, о, любовь моя… Перепалка с Котильоном, богом, однажды смотревшим её глазами. Он был в Семи Городах; он путешествовал с Гебориком, Фелисин Младшей, Скилларой и демоном Серожабом. Он стал человеком с ножами, убийцей, если подвернётся случай.

Мухи…

Резчик со стоном нерешительно потянулся рукой к животу, скрытому под грубыми одеялами. От разреза остался лишь тонкий шрам. Он видел… как его внутренности вываливались наружу. Ощутил неожиданную лёгкость внутри, рывок, отправивший его на землю. Холодно, так холодно.

Остальные мертвы. Наверняка. В другой стороны, сам Резчик тоже должен быть мёртв. Его выпотрошили. Юноша медленно повернул голову, изучая тесную комнатушку, в которой очнулся. Какой-то чулан или кладовка. Полки почти пусты. Он был один.

Движение вымотало его, у него не было сил даже убрать руку, бессильно лежавшую на животе.

Он закрыл глаза.

Десяток медленных уверенных вдохов, и он оказался в другом месте. Неряшливый внутренний двор с безжизненной растительностью, будто после долгих лет засухи. Небо над головой безликое и белое. В каменном колодце перед ним стояла неподвижно вода. Невыносимая жара наполняла воздух.

Резчик подался было вперёд, но обнаружил, что не может пошевелиться. Он будто врос корнями в землю.

Слева затрещали заросли, чернея по мере того, как в воздухе открылась рваная дыра. Затем через возникший портал прошли двое. Женщина, за ней мужчина. Ворота захлопнулись за ними, оставив после себя лишь вихрь пепла и выжженный круг на земле.

Резчик попытался заговорить, но голоса не было, да и, как он вскоре заметил, прибывшие его не видели. Он стал призраком, невидимым свидетелем. Женщина была одного роста с мужчиной. Малазанка, а он – точно нет. Она отличалась какой-то суровой, жёсткой красотой. Женщина медленно выпрямилась.

На краю колодца теперь сидела ещё одна женщина. Светлокожая, с тонкими чертами лица. Длинные золотистые волосы убраны вверх и связаны во множество тщательно сплетённых косичек. Одна её рука была погружена в воду колодца, не оставляя ни следа ряби. Она разглядывала отражение в воде, и даже не подняла головы, когда малазанка заговорила:

– И что теперь?

Два зловещих кистеня, висевших на поясе мужчины, придавали ему вид пустынного воина; щёлки глаз на гладком тёмнокожем лице окружала сеть морщин. Он был одет для битвы. После вопроса своей спутницы воин уставился на сидящую женщину и сказал:

– Ты об этом ничего не говорила, Королева Грёз. Только это меня и тревожит в нашей сделке.

– Поздно сожалеть, – прошептала женщина у водоёма.

Резчик снова уставился на неё. Королева Грёз. Богиня. Похоже, и она не догадывалась о присутствии Резчика, наблюдавшего за происходящим. Но это её Владение. Как же такое возможно?