Ночь оборотней - Гарри Тертлдав Страница 27

— Зачем я покинул тебя? — крикнул он, обращаясь к лежащему перед ним в ожидании краю. — Отец Даяус, тебе ведь известно, что я предпочел бы быть полуголодным учеником в южной столице, чем королем всех северных территорий!

— Если ты и вправду так считаешь, почему бы тебе не остаться здесь навсегда? — спросила сочувственно Элис.

Красота, развернувшаяся перед ними, успела очаровать и ее.

— И впрямь, почему бы и нет? — удивленно произнес Джерин.

Он осознал, что подобная мысль ни разу не посещала его, и задумался. Потом вздохнул и покачал головой.

— Если бы опасность за спиной была не так велика, я вцепился бы в этот шанс, как оголодавший длиннозуб. Но так случилось, что я живу по другую, прохладную сторону гор. От меня там зависит слишком многое. Если я останусь здесь, то предам не только своих людей. Земля достанется Баламунгу, но я сомневаюсь, что это его остановит. Угроза очень серьезна, тем более что боги предрекли северным землям мрачное будущее. В том, что Баламунг стал тем, кем он сейчас является, есть и моя вина. Если в моих силах что-либо изменить, я обязательно сделаю это.

— Думаю, у тебя все получится, — твердо сказала Элис. — Слава обычно приходит к тем, кто ее вовсе не ищет.

— Слава? Да мне наплевать на нее, лишь бы остаться в живых и на свободе. А все лавры пусть достанутся Вэну.

— Ха! — воскликнул тот. — Хотите знать истинную причину его нежелания покидать север, миледи?

— Ну-ка, ну-ка, я сам хочу послушать, — сказал Джерин.

Ему и впрямь не терпелось узнать, какую очередную чушь выдумал о нем его спутник.

— Капитан, даже колдуну не под силу оттащить тебя от книг, хранящихся в твоем замке, и тебе это известно не хуже меня.

Сказанное вполне соответствовало действительности, и Джерин лениво ткнул Вэна в бок. Львиная доля его серебра утекала на юг, в столицу Элабона, к переписчикам и книготорговцам.

Друзья начали спускаться с гор по извилистым дорожкам, надеясь к ночи добраться до какого-нибудь городка. Правда, по эту сторону гор мысль о призраках тревожила Джерина гораздо меньше, поскольку вот уже многие годы на землях южан царил мир, и духи вели здесь себя довольно спокойно. Что касается Вэна, то он принялся вдохновенно распространяться о преимуществах комфортабельного ночлега. Свежая еда, кружка эля (или даже вина!), удобная постель и, возможно (хотя вслух он об этом и не упомянул!), девушка, чтобы согреть ее.

Дорога теперь бежала через рощу фруктовых деревьев, совершенно неизвестных на севере. Не очень высоких, с серо-коричневой корой, блестящими светло-зелеными листьями и желтыми фруктами в форме яйца. И листья, и фрукты издавали приятный аромат, однако Джерин отчетливо помнил, насколько кислыми были эти плоды. Они назывались… он раздраженно щелкнул пальцами, но так и не вспомнил название.

Когда деревья стали редеть, сквозь их аромат начал пробиваться другой запах, слабый, но отчетливый и весьма неприятный. Вэн скривил губы в унылой гримасе.

— Сдается мне, город уже близко.

Дорога повернула, деревья исчезли, и они действительно оказались у въезда в город. Он был так мал, что даже не имел крепостной стены. Лис решил, что люди, живущие в десяти милях от него, даже не подозревают о его существовании. Тем не менее этот карлик стремился утвердить свое отличие от села, избрав для того самый жестокий из способов. Вдоль дороги стоял целый ряд крестов, на которых медленно разлагались человеческие останки. Прямо под ними играли дети, время от времени швыряя вверх камни. Бродили там и бездомные псы в неустанных поисках хоть какой-нибудь пищи.

Некоторые из распятых преступников были еще живы. Потрескавшимися на солнце и покрытыми волдырями губами одни молили о воде, другие — о смерти, в зависимости от количества оставшихся сил. Один из них даже, то ли распятый недавно, то ли невероятно выносливый, громко проклинал и людей, и богов.

Его стенания вспугнули птиц-падальщиков. Зажав в сильных черных клювах куски зловонной плоти, они лениво поднялись в воздух, чтобы оттуда беспристрастно обозреть город, путешественников и поля. Они знали, что рано или поздно все, копошащееся под ними, достанется им или таким, как они.

Вэн смотрел на несчастных с окаменевшим лицом. Элис побледнела, ее глаза расширил ужас. Губы беззвучно шептали: «За что?» Джерин пытался отделаться от воспоминаний о собственном шоке, в который он впал, впервые столкнувшись с жестокостями элабонского правосудия, во многом перенятого у ситонийцев.

— Быть может, я правильно сделал, что вернулся домой, — мрачно произнес он.