Врата Абаддона - Джеймс Кори Страница 27

— Понимаю. А что он говорил? — спросила она после паузы. — Ты что-нибудь понял?

— Нет, но он говорил о смерти. Все, что он говорит, — о смерти.

На протяжении следующих недель на корабле установился распорядок, пусть не слишком удобный, но устраивающий всех. Холден проводил время с документалистами, позволял себя снимать, показывал корабль, отвечал на вопросы. Каким было детство? Любовь, сложности, горько-сладкий вкус. Правда ли, что он спас Землю, уговорив полусонную девушку, из которой проросло семя протомолекулы, свернуть к Венере? Нет, скорее просто так сложилось. Он о чем-нибудь жалеет?

Он улыбался и делал вид, что ему нечего скрывать. Что к Кольцу его ведут только условия контракта, что он не избран протомолекулой для совершенно непостижимой цели.

Временами Моника обращалась к остальным, но Алекс с Наоми отделывались вежливыми, доброжелательными и пустыми ответами. Амос уснащал свои веселыми и красочными непристойностями, так что отредактировать запись до цензурного уровня оказывалось невозможно.

Коэн оказался не просто звукооператором. В черных очках скрывалась локаторная система, создававшая для него трехмерную модель окружающего пространства. На вопрос Амоса, почему он не предпочел протезы, Коэн объяснил, что несчастный случай, в котором он потерял глаза, выжег и зрительные нервы. Восстановительная терапия не помогла: началось неконтролируемое разрастание мозговых тканей, и он чуть не погиб. Зато система, позволявшая преобразовывать данные локации в трехмерные объекты, наделила его редкими способностями в области объемного моделирования. Пока Моника вытягивала из Холдена повесть о гибели «Кентербери», Коэн создавал прекрасные видеоиллюстрации к каждой сцене. Однажды он показал команде короткий ролик с рассказом Холдена о гибели зараженного протомолекулой Эроса, в котором рассказчик словно двигался по точно воспроизведенным коридорам, забитым телами.

К интервью Холден привык и даже начал получать удовольствие, но картинку с Эросом он, вытерпев несколько секунд, попросил отключить. Он был уверен, что просмотр непременно вызовет явление Миллера, но этого не произошло. Воспоминания, поднятые той историей, не радовали Холдена. Съемочная группа не тропила его, позволяла перевести дыхание, собраться с силами для продолжения. От сочувствия почему-то становилось еще тяжелее.

«Бегемот» они догнали в неделе пути до Кольца. Когда громадный корабль АВП приблизился настолько, что стал различим в телескопы «Роси», Моника сидела с командой в рубке. Распоряжения Холдена об ограничениях доступа понемногу забылись.

Документалисты снимали обзорные виды «Бегемота», когда Алекс, присвистнув, указал на выступ на обшивке.

— Черт, босс, не припомню, чтоб мормоны так вооружались. Это же рельсовая пушка. А вот это, ставлю свой компот за неделю, торпедные аппараты.

— Кораблем поколений он мне был милее, — заметил Холден и, вызвав боевую программу, приказал «Росинанту» пометить новые обводы «Бегемота» как «дредноут класса „Бегемот“» и добавить в профиль угроз все замеченное вооружение.

— Такое воровство сходит с рук только государству, — позавидовал Амос. — Похоже, АВП стал реальной силой.

— Ага, — хихикнул Алекс.

— Марсиане выдвигают такие же претензии к нам, — заметил Холден.

— И они были бы правы, если бы мы взорвали их дредноут, прежде чем улететь на этой лодочке, — сказал Амос. — Только, как мне помнится, его торпедировали наши враги.

Наоми не встревала в разговор, занятая работой на панели связи. Холден, услышав, как она напевает без слов, понял, что работа сложная.

— Вы бывали на «Наву»? — спросила Моника.

— Нет, — ответил Холден. «Росинант», рассчитывая боевую мощь «Бегемота», вываливал данные ему на экран. — Когда я в первый раз попал на Тихо, корабль еще строился, а к тому времени, как стал работать на Фреда Джонсона, они уже выстрелили им в Эрос, и корабль, промахнувшись, ушел за пределы Солнечной системы. Вот на корабле, который отрядили на поимку, я был.

Данные «Росинанта» удивляли. Кажется, корабельный мозг полагал, что «Бегемот» не обладает структурной прочностью для поддержки того вооружения, которое он выставлял напоказ. Собственно, «Росинант» уверял, что если корабль АВП выстрелит одновременно хотя бы из двух больших рельсовых пушек, его обшивка с вероятностью в тридцать четыре процента лопнет. А на борту «Бегемота» таких пушек насчитывалось шесть. От нечего делать Холден приказал «Роси» смоделировать тактический пакет для боя с гигантом и послал его Алексу с Наоми. Вряд ли они в нем нуждались.

— Вам не понравилось работать на АВП? — спросила Моника, улыбаясь так, словно заранее знала ответ.

Холден подозревал, что она потрясающе играет в покер, хотя втянуть ее в игру до сих пор не сумел.

— Были и плюсы, и минусы, — ответил он с улыбкой, которой Моника ждала от знакомого ей Джеймса Холдена. Отвлек внимание на себя.

— Джим? — Наоми наконец оторвалась от панели. — Помнишь, я говорила об утечке памяти, которую уже месяц пытаюсь выловить? Так вот, она нарастает.

— Насколько? — спросил Алекс.

— Варьируется от двадцати одной тысячной до тридцати трех сотых процента, — ответила Наоми. — Мне теперь каждые два дня приходится перезагружаться.

— Есть о чем волноваться, — засмеялся Амос. — У меня утечка мощности на целый процент.

Наоми хмуро обернулась к нему.

— Ты мне не говорил.

— Ставлю месячное жалованье, что дело в изношенной проводке освещения. Будет время, сменю все на фиг.

— Такое часто случается? — спросила Моника. Алекс опередил Холдена с ответом:

— Черта с два! «Роси» — крепкий корабль.

— Да, — вставил Амос, — так крепко сбит, что дерьмовинка вроде пузырьков в памяти и горелых лампочек для него — милые забавы.

Он адресовал Монике улыбку, совершенно неотличимую от настоящей.

— Вы все-таки не ответили мне насчет работы в АВП. — Моника развернула кресло лицом к Холдену и кинула взгляд на схему угроз, рассчитанную «Роси». Оружейные порты на корпусе «Бегемота» горели злобными красными глазками. — Вы не в ссоре?

— Нет, по-прежнему друзья, — протянул Холден. — Причин для беспокойства нет.

От корпуса «Роси» отразился дальномерный луч лазера «Бегемота». Любезность за любезность. Прицельные лазеры отключены. Просто два корабля проверяют, не слишком ли сблизились.

Нет причин для беспокойства.

Да, как же!