Мир Волкодава: Последняя война - Андрей Мартьянов Страница 27

Ничего нет. Есть только маленький захолустный городок на границе Саккарема и Степи, рядом с которым мергейты учинили резню и который падет еще до заката.

— Фарр, — шепнул Ясур сзади, наклонившись к уху молодого мардиба. — Фарр, послушай меня не как наставника — сегодня после полудня я перестал им быть, а как человека, который много воевал. Надо уходить. Прятаться.

— Что? — тупо переспросил атт-Кадир. — Зачем?

— Нас больше. — Ясур покосился на стоявшего неподалеку Халаиба.

Градоправитель, защищенный стеной, просто стоял, опустив голову, не зная, что делать дальше. Он мог разобраться с купеческими пошлинами или жалобами заносчивых благородных эмайров друг на друга, мог, собрав два десятка воинов, уничтожить стоянку разбойников, появившихся в округе, но что делать сейчас?.. Как противостоять нашествию? Пускай рядом с Шехдадом одна поганая сотня мергейтов, но посейчас, от самого рассвета и до последних предзакатных часов, в отдалении идут мимо Шехдада, к полудню, сотни сотен…

— Кого "нас"? — Фарр немного пришел в себя и начал соображать. — Посмотри на степь!

— Наверняка ихний шад, пусть его сожрут ночные твари, — не повышая голоса, ответил стороне храма, — послал к нам всего один маленький отряд. По виду не больше сотни. Горожан в Шехдаде почти три тысячи. Но, думаешь, хотя бы один из двадцати сумеет взять в руки оружие и не порезаться?

— Ну? — Атт-Кадир с трудом удерживал в ставших непослушными пальцах переплетенную в черную кожу Книгу Провозвестника Эль-Харфа, которую решил прихватить с собой на стену.

— Купцы слишком боятся за свое имущество и склады, — криво усмехнулся Ясур и положил ладонь на плечо Фарра. Последний вдруг начал успокаиваться — Ясур умудрен многими летами жизни и подскажет, что делать. Сторож продолжал: — Всех благородных выбили, сам видел. Степняки кидают огненные стрелы. Долго гасить возникающие пожары мы не сумеем…

— Ну? — повторил Фарр.

— Купцы и семьи благородных, — совсем тихо произнес Ясур, — заставят Халаиба сдать город еще до заката.

— Это невозможно! — новый мардиб Шехдада едва не закричал, но, почувствовав на своем плече твердые и почти железные пальцы Ясура, притих.

— Возможно, — кивнул храмовый сторож. — Так всегда бывает. И вейгил, и остальные надеются на великую армию шада, да живет он тысячу лет. Думают, будто к рассвету сюда придут конные тысячи из Мельсины или Дангары и вышибут мергейтов обратно в Степь. Так вот, Фарр, ничего подобного не случится.

— Почему?

— Потому что солнцеликому шаду Даманхуру нет до нас дела, — ответил Ясур. — Для него это нападение столь же неожиданно. Он должен будет защищать от орды плодородные земли на полудне, купеческие города и конные заводы. Нами он пожертвует.

— А-а… — протянул Фарр и неуверенно напомнил: — Но за нами сила Атта-Хаджа! Он не бросит свой народ!

Ясур вдруг вытянул шею и, прищурившись, осмотрел дорогу перед воротами. Мергейты собрались в единый отряд, будто держа общий совет. Одинокий всадник, отделившись от сотни, поехал к стенам Шехдада.

— Незримый высоко, и, поверь, он сейчас будет защищать Мельсину и своего наследника — щада. — Голос сторожа был глух и бесстрастен. — Вечносущий не удостоит нас взглядом, как и ты не смотришь на кота, терзающего полевку.

— Это несправедливо… — выдавил, бледнея, Фарр. Сторож, похоже, говорил правду.

— Справедливо, — твердо сказал Ясур. — Лучше пожертвовать малым, чтобы спасти большее. И мы должны поступить так же.

— Как? — вытаращился атт-Кадир. В глубине души он понимал, что должен остаться здесь, на стене, тем более что светит солнце, Атта-Хадж смотрит на землю, а значит, можно будет воззвать к нему. Но непонятно откуда появившийся в голове вкрадчивый голос шептал: "Пусть приказывает Ясур. Он старше, умнее, опытнее, он знает, что такое война".

— Идем в храм. — Единственная, но способная гнуть железо ладонь сторожа потянула атт-Кадира к лестнице. — Там Камень. Камень из Мед дай. Пусть ты не спасешь жизни, но спасешь веру нашего народа, через которую возродится жизнь.

И Фарр, не раздумывая, ответил:

— Идем.

* * *

Ворота Шехдада распахнулись перед самым закатом, когда окровавленное больное солнце коснулось нижним краем сферы обломанных зубьев далеких гор. Звезд, едва начавших появляться У восходного окоема горизонта, видно не было легкий, почти незаметный ветерок сносил дымы в сторону Степи и стлал их над самой землей, не давая взгляду пробиться к вечным небесам.

Фарр атт-Кадир в одиночестве сидел в подвале храма, боясь зажечь даже масляную лампу: наружу вели неширокие отдушины, кто-нибудь мог увидеть свет и (упаси от такого несчастья Атта-Хадж!) подумать, будто новый мардиб испугался и прячется. Однако Фарр нашел в себе силы признать непреложную истину: он действительно смертно перепуган и сейчас хочет лишь одного — возвращения ушедшего неизвестно куда Ясура, а с ним и уверенности в себе. Что может случиться, когда Ясур рядом?

Некоторое время назад они вдвоем прибежали в храмовое здание, где неприкаянно сидели еще четверо учеников убитого мергейтами Биринджи-ка и терзались сомнениями: пойти туда, где сейчас находятся все взрослые горожане, или все-таки остаться и охранять дом Незримого? Конечно, никто не покусится на храмовые сокровища. Разве что самый последний разбойник, настолько отягощенный прегрешениями, что мост Атта-Хаджа и так не пропустит его к малахитовой двери в Тайное Царство. Все горожане ушли, и только раз в храм заглянул какой-то купец, простерся на краткое время перед возвышением со священным Кристаллом, оставил более чем скромное подношение в виде единственного золотого шади и тотчас исчез.

Ясур и Фарр атт-Кадир явились вслед за напуганным торговцем, и сторож со знанием дела начал распоряжаться. Вначале, приказал он недоумевающим мальчишкам, нужно закрыть главные двери храма и заложить засовы. Один ученик поднимается на храмовую башню смотреть, что происходит вокруг, и, если вдруг появится опасность, должен будет немедля примчаться к Ясуру и рассказать все, что видел. Трое других сейчас отправятся в дом для учеников и будут читать Книгу. Или делать вообще все, что хотят. Ясур их не держит.

На высокую и узкую башню, именуемую в Сак-кареме минтарис, отправился самый младший и остроглазый из послушников храма — Аладжар, которому исполнилось всего десять лет. Остальные с удивлением поглядывали на бледного Фар-ра, облаченного в торжественную белую одежду мардиба, но помалкивали. Если так приказал Ясур и уж коли случилось, что старый Биринд-жик ушел по Мосту к Вековечному, белый тюрбан в самом деле должен перейти к старшему по возрасту ученику.

— Услышите, что на улицах творится неладное, — с хмурым выражением на лице проворчал сторож, — прячьтесь где хотите. Лучше всего — в глубоких подвалах с несколькими выходами или… По деревьям лазить умеете? Тогда, если что, заберитесь в самую крону растущих во дворе мегаоров. Листья вас скроют. Сидите тихо и знайте — может быть, придется торчать там день, а то и два. Возьмите фляжки с водой.