Гладиатор Гора - Джон Норман Страница 27

Прогонять горианские мысли из своей головы с каждым разом оказывалось все труднее. Когда я рассмеялся, девушка перестала есть и задрожала. Но через какое-то время она успокоилась и продолжила трапезу.

— Вот! — сказал я, раскрошив в ее миску остаток хлеба и перемешав его с овощами и мясом.

— Спасибо, господин, — поблагодарила Лола, снова опустила голову и продолжила есть.

Я улыбнулся. Красивая рабыня, закованная в наручники, сильно проголодалась.

Я смеялся от души. Мне казалось абсурдным, что я, пусть на мгновение, позволил себе неподобающие мысли. Разве я не землянин, способный покорить самого себя?

А зачем мне следует покорять себя? Огорченный и смущенный, я запретил себе думать об этом.

«Но кто же действительно сильнее? — спросил я себя. — Тот, кто продолжает пускать себе кровь, дабы угодить другим, или тот, кто отказывается делать это?»

Чтобы отогнать эту мысль, мне пришлось помотать головой.

Девушка подняла взгляд. Миска была пуста. Я поставил ее на маленькую полку.

— Спасибо за пищу, господин, — проговорила рабыня. Я нежно вытер ей рот прядью ее же волос. К моему удивлению, Лола осторожно взяла мою руку зубами, лизнула и поцеловала ее. Затем она откинула голову.

— Ты ведь не собираешься бить меня, правда, господин?

— Помолчи, — приказал я.

— Слушаюсь, господин.

Я взглянул на Лолу и с трудом заставил себя вспомнить, что она, несмотря на ошейник, все-таки личность. Я увидел между ее грудей маленький ключ на проволоке. Без сомнения, это ключ от наручников. Мне следует освободить ее. И все-таки, должен признаться, разглядывая ее, я испытывал наслаждение, поскольку знал, что она в моей власти.

Я понимал, конечно, что не могу позволить себе воспользоваться своей властью, несмотря на то что она женщина и рабыня, а я — мужчина и ее господин. Это господство предопределено природой, но мне, землянину, надлежит игнорировать его. Современные общественные взгляды моей планеты отрицают преимущества и привилегии сильного пола. Еще совсем недавно мужчинам даже не дозволялось вспоминать, что они — животные. Теперь, после символического разрешения признавать свое животное начало, им отказано в праве определять, животными какого пола они являются. Мне стало любопытно, возможны ли вообще принципы общественного поведения, которые не искажали бы истинного положения вещей. Могли бы такие принципы когда-нибудь возникнуть в горниле истории?

— Там, у стены, есть ведерко с водой. Сходи попей, а вернувшись, встань передо мной так, как стоишь сейчас, — велел я.

— Слушаюсь, господин, — ответила Лола и отправилась в угол комнаты, где опустилась на колени перед наполненным деревянным ведерком, скрепленным железными обручами.

Рабыня пила, опустив голову. Тем временем я поставил чашу с вином на полку. Девушка не обратила на мои действия ни малейшего внимания. Ей и в голову не пришло, что ее угостят вином. Для рабыни в наручниках вполне достаточно воды из ведерка. Впрочем, я не заставлял ее ползти к ведру на животе.

Очистив стол, я вернулся к скамейке и сел. Через мгновение девушка уже стояла передо мной на коленях.

— Спасибо, господин.

Я встал и обошел вокруг нее. Наверное, мне не следовало этого делать, но Лола выглядела невероятно красиво. Я с наслаждением созерцал ее во всей красе. Рабыня стояла на коленях очень прямо, немного напряженно, отклонившись на пятки, с расставленными коленями.

Как чудесно, должно быть, обладать такой рабыней, думал я.

И опять мне пришлось напоминать себе, что она — личность, живой человек. Было что-то неуловимое в ее дыхании и позе, чего я тогда не мог разгадать. От Лолы исходил некий возбуждающий запах, легко ощущаемый в горианском воздухе, даже в тюрьме. Я, землянин, не понимал этих знаков, поскольку никогда не замечал их в земных женщинах. Как я теперь понимаю, Лола старалась держаться спокойно и контролировать себя, но тело выдавало ее. Наивный дурачок с Земли, я не мог увидеть очевидного — у моих ног находилась возбужденная страстью рабыня.

Я взял ее за плечи вполне доброжелательно и не понимал, почему она дрожит.

— Господин… — умоляюще проговорила Лола.

Я знал, что должен освободить ее. Именно потому, что эта девушка причинила мне много неприятностей.

Приподняв Лолу над полом, я удивился, поскольку не представлял, что так легко могу держать ее на руках. Думаю, она то лее не представляла этого.

— Господин, — шептала рабыня, — пожалуйста… Менее нежно, чем следовало бы, я бросил ее животом на стол. Лола напряглась и лежала очень тихо. Закинув ее волосы вперед, я повернул ошейник на ней так, чтобы проволока с ключом оказалась под рукой. Открутил проволоку и положил ее вместе с ключом рядом с головой девушки. Потом поправил на ней ошейник.

Крохотным ключом в два поворота я открыл наручники и снял их с ее рук. Ключ с проволокой и наручниками бросил на скамью.

— Теперь мои руки свободны, так что я могу угодить тебе как следует, — прошептала Лола.

Она лежала передо мной вниз лицом, протянув руки вдоль тела ладонями кверху. Руки девушки особенно чувствительны и эротичны. Я подавил желание провести легонько пальцем по ее левой ладони, начертив букву «кеф». Именно эта буква используется для клеймения рабынь.

Лола лежала неподвижно. Это раздражало меня. Разве я не освободил ее от наручников? Теперь я понимаю, что она просто ожидала следующего приказа.

Рабыня чуть слышно застонала. Она выглядела невероятно возбуждающе, и я с трудом напоминал себе, что должен обращаться с ней так, как будто ее принадлежность к слабому полу — случайна и не важна.

— Что угодно господину?.. — пробормотала Лола. Внезапно на мгновение я увидел ее такой, какой она и была, — нагой рабыней в ошейнике, принесшей мне столько несчастий. Теперь эта рабыня лежала передо мной, и я мог делать с ней все, что захочу.

Почувствовав во мне перемену, Лола напряглась. Мои руки сжимали край столешницы.

— Не бей меня кнутом, господин, — умоляла Лола. — Позволь мне угодить тебе. Если не угожу, тогда избей.

— Ты торгуешься? — спросил я.

— Нет, господин, — закричала она. — Нет, господин! Прости меня, господин! Пожалуйста, прости меня!

— Помолчи.

— Слушаюсь, господин.

Я наслаждался — Лола находилась в моей власти. Все настойчивее мне приходилось напоминать себе, что с этой девушкой не следует обращаться по суровым законам природы, диктующим подчинение и принуждение к порядку. Неужели эта бедняжка на самом деле думала, что я, землянин, буду обращаться с ней как с рабыней? Безусловно, Лола должна понимать: ей нечего опасаться. Ведь я буду обходиться с ней с уважением и почтением.

Но взглянув на нее еще раз, я почувствовал прилив гнева. Эта маленькая сучка хотела, чтобы я получил двадцать ударов «змеей»!