Ветер и меч - Наталья Резанова Страница 27

— Это все? — спросила не я, а Митилена.

— Все, — недоуменно ответил Эргин. Митилена была недовольна.

— Это не ответ, а бегство от ответа!

— Или загадка. Они уже говорили с нами загадками.

— Тогда они были нашими союзницами.

— Я им и сейчас не враг… Что ж, будем искать ответа.

— И ты пойдешь?

— Конечно, пойду.

— Но это может быть ловушка.

Видно было, что Эргин с ней совершенно согласен. Чудны дела твои, Богиня… Митилена мыслит одинаково с мужчиной, и питает подозрения против женщин.

— Разве я сказала, что пойду одна?

Митилена не ошибалась: бегство может быть уловкой, чтобы заманить противника в западню. Но оно может быть и просто бегством. О, нет, я ни в коем случае не собирались идти туда одна. Подозреваю, что горгоны на это и не надеялись. Но все равно могли что-нибудь подстроить. И я заранее выслала разведчиков проверить местность. Засим собралась на встречу в сопровождении Боевого Совета и отборного отряда амазонок и самофракийцев.

Но еще прежде, накануне, в крепость прибыла Ихет. Я ни разу не видела ее с тех пор, как, вопреки ее советам, покинула ос-тров. И не думала, что она приедет. Меньше всего я считала, будто она стыдится передо мной своего замужества. Просто у меня сложилось впечатление, что женщины атлантов не любят покидать Керне. Даже простолюдинки, обычно не слишком пекущиеся о своей безопасности, знатные же — тем более. Главным на свете для атлантов, независимо от пола и сословия, был порядок, а им поколениями внушали, что за пределами острова царит дикость и варварство. Поэтому появление Ихет — она приплыла на одном из тех кораблей, что пригнал Нерет — меня несколько удивило. Тем более что прибыла она одна, без Ихи.

Внешний облик ее также давал пищу для размышлений. За исключением первой встречи на пирамиде, я всегда видела Ихет в просторных, скрывающих тело белых одеждах из тонкого льна, и она никоим образом себя не приукрашивала. Сейчас на ней было платье из тончайшего виссона, в Черной Земле называемого «тканый воздух», и призванного открывать все, что невозможно скрыть. Уши ее оттягивали массивные серьги. На шее — ожерелье из таких крупных лазуритовых пластин, что оно казалось воротником. Веки и ресницы покрывал золотой порошок, глаза были обведены синей краской и от них проведены стрелы до самых висков. Губы выкрашены кармином, им же — соски. Что до волос, то поначалу мне померещилось, будто она водрузила на себя парик. Лишь потом стало ясно, что она густо напудрила их тем же золотым порошком. Множество браслетов и колец — все сплошь золотые, никакого серебра и бронзы, усаженные бирюзой. Вызолоченная кожа сандалий. Все это производило впечатление отчасти устрашающее. Наверное, так и было задумано, иначе для чего так сильно искажать данный ей Богиней облик?

Бедная, как сильно у нее, должно быть, чесались глаза, как ломило шею, и как трудно отмывать волосы! Но, видимо, обычаи Керне требовали, чтоб замужняя знатная женщина выглядела именно так. Или в этом виде требовалось являться на прием к правящим особам. Даже если правящая особа ходит в простой рубахе и сапогах.

— Приветствую Дочь Света. Я махнула рукой — успела отвыкнуть от ною выспренного кернийского обращения.

— Привет. Как дела на острове?

— Все благополучно. Ихи просит прощения за свое отсутствие. Он хотел приехать, но нельзя оставлять остров без наместника.

— И ты заскучала от благополучия?

— О, нет. На острове сейчас трудно ску-чать. Я не припомню, чтоб на Керне жизнь текла столь бурно. Все заняты — ремесленники, землепашцы, торговцы. Благодаря тому, что здесь строится город, у всех появилась работа, а работа приносит доход, а где доход — там споры… и ссоры. А что начнется, когда возобновится торговля с Критом! Но…

— Но ты оставила все это и прибыла сюда.

Я обращалась к ней без упрека. Не имела права. Скорее, она вправе упрекать меня, удравшую от них на материк.

— Потому что мне кажется… очень трудно судить об этом, когда родной город всю жизнь служил центром мироздания… что судьба Керне действительно решается здесь…

— В крепости?

— Не обязательно. — Она вздохнула. — Келей сказал мне, что нынче ты отправляешься на встречу с горгонами. — Келей, как истинный мужчина, не мог не проболтаться. — Я хочу быть там, — продолжала она.

Я оглядела ее.

— Не думаю, что это разумно.

— Я должна там быть, — настаивала Ихет. — Я спрашивала, идет ли с тобой кто-нибудь из атлантов. И услышала — нет. А наш народ обязан быть представлен!

— Ты права. Но я о другом. Ты умеешь ездить верхом?

Ихет смутилась.

— У нас не учат этому женщин. Но я могу научиться!

— Боюсь, что сегодня не успеешь.

— Но Келея ты же берешь с собой! А он наверняка не великий наездник!

— Верно. Но Келей, в случае чего, и на своих двоих добежит, куда надо. И драться он умеет совсем неплохо. А я не исключаю, что будет стычка, и если с тобой приключится беда, Ихи позабудет про присягу и отрежет мне голову.

Она хихикнула, что совсем не шло ни к ее торжественному виду, ни к аристократическо му тону. Однако она задала мне задачу…

— И впрямь, кто-то из атлантов должен быть при встрече. А Ихет, как сонаместница Керне — в особенности. Но каким образом ее туда доставить? Ума не приложу. Велеть ей умыться, переодеться, переобуться, снять драгоценности и отправить вместе с пехотинцами? Она выполнит приказ, а толку?

Слышала я, на Керне знатные женщины никогда не носят обуви, потому что по своим дворцам они разгуливают по коврам, а по улицам их носят в носилках. И ступни у них нежные, как у младенцев. Я ступни Ихет не разглядывала, но сомневалась, что они такие же грубые, как у нас или самофракийцев.

Носилок же у нас не водится. Точно. Носилок нет, а вот колесницы старого, атлантского гарнизона остались, и мои их не сожгли. А Эр-гин, болтун несчастный, как-то похвалялся, что был у себя в Аттике колесничим…

— Хорошо. Ступай, передохни. Если будет возможность, поедешь на колеснице.

— Благодарю, Дочь Света.

— Хоть ты бы обошлась без титулов.

— Без титулов нельзя.

— Рабство необходимо, — сказала Митилена, бывшая рабыня.

— Без титулов нельзя, — сказала Ихет, бывший жертва царя.

Но в справедливом государстве, построенном нами, не будет ни титулов, ни рабов, ни жертв.

Я не собиралась отправляться к горгонам полным войском. Однако, одна я уже приходили. Известно, что из этого вышло. Не карательная экспедиция, но отряд, готовый к любым неожиданностям — вот кто должен явиться на границе.

Со мной был Боевой Совет, кроме Анайи и Никты, оставшихся в крепости, и Аргиры, которая уплыла с Неретом на Керне. Был Келей — он и впрямь не любил ездить верном, как большинство уроженцев Архипелага, но в седле удерживался, а Энно подобрала ему кобылку посмирнее. (Кое-кто из самофракийцев, долго упражнялся в остроумии по поводу того, что я езжу на жеребце, а Келей — на Кобыле, но Келей не обиделся, я же — тем паче.) А сотня воинов, конных и пеших, отбывших раньше и по возможности незаметно занявших позиции у канала, — не в счет. Колесница, которую привели в порядок, была побольше ахейских, где умещаются лишь два человека — возница и копейщик. И я, помимо Эргина с Ихет, поместила туда еще и Гериона. Ему я сказала: