Звездопроходцы - Сергей Челяев Страница 27

На борту «Восхода» Шток немедля развил бурную агродеятельность, ведя жестокие бои со мной за любой клочок пустующей по его мнению территории звездолета.

Всякий отвоеванный плацдарм он с русской аккуратностью и гномьим упорством тут же превращал в бассейны с гидропоникой, опытные делянки и резервные поля-огороды, где вызревали диковинные растения и отвратительного вида макрокультуры, более похожие на грозди морских губок и полипов, нежели хоть на что-то отдаленно съедобное.

Мои звездопроходцы, не сговариваясь, прозвали Бориса Германовича Доктором Что, а его хозяйство — «Клетью», ведь в нем выращивалась, разумеется, клетчатка — невкусная, но питательная.

План Штока был предельно прост. Согласно диспозиции Доктора Что «Восход» должен был перегрузить на «Звезду» всё громоздкое и лишнее.

Я рассчитывал, в свою очередь, принять на борт кое-кого из потенциально необходимых специалистов «Звезды», например, ее пилота-оператора Ярослава Коробко.

Я справедливо считал, что необходимо быть в полной боеготовности, а, в отличие от узкоспециализированных пилотов космических аппаратов, Коробко был авторитетным спецом по дистанционному управлению беспилотными зондами. Также он виртуозно — другого слова не скажешь — пилотировал вертолеты и атмосферные самолеты, которые имелись на борту обоих наших кораблей.

Максимально разгрузившись — тут паладин агробиологии употребил в своей редакции проекта более крепкий, физиологический термин — «Восход» должен был сразу броситься в погоню за четвертой планетой.

— Кстати, рекомендую назвать ее Сильваной, — по ходу обсуждения тут же предложил Шток. И пояснил:

— Самые свежие снимки и спектрограммы с межпланетной станции «Феникс» позволили уточнить состав атмосферы планеты. Да-да, это уже возможно, несмотря на то, что пока еще свыше 85 процентов ее массы пребывают в твердом состоянии. Так вот, массовую долю кислорода мы можем оценить в 25 процентов, а углекислого газа — в одну десятую процента. Это очень близко к текущему составу атмосферы Земли. С другой стороны, на некоторых фотоснимках в экваториальной зоне планеты мы видим в толще льдов протяженные темные полосы. Их конфигурация и характеристики поглощения заставляют заподозрить, что перед нами — вмороженные в ледяную толщу леса. Отсюда и Сильвана, что на латыни означает «лесная».

В общем, по мнению Штока, атмосфера планеты вполне подходила для существования на ней любезной сердцу Бориса Германовича внеземной жизни. И уж во всяком случае, свидетельствовала о существовании растительности, каковое подтверждалось и расшифровкой фотографий.

Слово мне понравилось. От него веяло дремучей тайной, древней как мир. К тому же оно неплохо ложилось в одну строку со свеженареченной Беллоной.

Пребывающий в унынии Надежин тоже не возражал. Так что было решено принять Сильвану как официальное название планеты-сироты.

«Звезда» тем временем, по мысли Штока, должна была продолжить штатное сближение с Беллоной. Где ее ожидали не менее увлекательные открытия и столь развесистые (по выражению Бориса Германовича) лавры исследователей и первооткрывателей, о каких только может мечтать российский космический ученый.

Далее, выполнив весь цикл возможных исследований обреченной Сильваны и ее окрестностей, «Восход», при условии сохранения способности к самостоятельному перемещению, сиречь бегству из эпицентра предстоящего катаклизма, должен был полным ходом возвращаться на орбиту Беллоны, где его уже поджидала бы «Звезда».

— А если нет? — Задумчиво пробормотал Надежин, сделав такое лицо, что минимум каждый второй участник той знаменательной видеоконференции непроизвольно поежился.

— Если нет, — пожал плечами я, — экипаж «Восхода» в любом случае сохраняет возможность в любой момент улететь от Сильваны. Не забываем, что у нас, как и у «Звезды», имеется пара мощных ракетопланов проекта «Барк-2».

Это был весомый аргумент. Расчеты давали стойкую уверенность, что в момент пересечения Сильваной орбиты Беллоны расстояние между планетами составит лишь порядка четырех миллионов километров.

Подобное сближение в Солнечной системе выглядело бы как удивительное совпадение, поскольку даже ближайшие к светилу планеты у нас разделены расстояниями порядка десятков миллионов километров. Но Вольф 359 был легким красным карликом, и не удивительно, что Беллона обращалась от него на весьма скромном расстоянии в три миллиона километров. Таким образом, любое тело — в нашем случае им была Сильвана, — направляющееся к Вольфу 359, рано или поздно прошло бы от Беллоны всего лишь в нескольких миллионах километров.

А несколько миллионов километров — дистанция вполне преодолимая ракетопланами. Таким образом, даже в случае потери «Восхода» ракетопланы благополучно доставят людей на «Звезду».

На эту часть плана с момента теоретической гибели «Восхода» Надежин смотрел с особым скепсисом. Он упорно хранил молчание. Зато Штока, как говорится, уже несло по всем космическим кочкам и орбитальным ухабам.

— По возвращении же «Восхода» или хотя бы экипажа «Восхода» мы расширяем полевые исследования Беллоны, а параллельно уже с первых дней колонизации, — это слово в устах Штока звучало как-то особенно вкусно, с ощутимым карамельным оттенком, — принимаемся спешными темпами строить на ее поверхности жилой городок. У нас есть для этого все потребные модули? Что?

— Есть, — кивнул Надежин, впервые нарушив свое молчание. — Есть потребные.

Шток заметно приободрился, точно глотнул под водой порцию свежего кислорода, бывшего уже на исходе, и с жаром продолжил.

— Полагаю, произвести необходимые расчеты несложно. В результате мы отчуждаем часть средств для создания колонии людей, что останутся жить на Беллоне.

— А остальные? — Спросил Панкратов.

— Остальные улетают на «Звезде» к Земле, — развел руками Шток. После чего с достоинством прибавил. — Разумеется, как астробиолог я готов немедля лететь на Сильвану. И на Беллоне, если нужно, останусь с радостью. Уверен, тамошние флора и фауна, буде таковые обнаружатся, невзирая на низкую температуру поверхности, нуждаются в самом пристальном и внимательном изучении.

Настала тишина, нарушаемая лишь вкрадчивыми шорохами, комариными зуммерами и легкими щелчками — обычными спутниками прямой аудиовизуальной связи в открытом космическом пространстве, которое лишь на первый взгляд хранит безмолвное молчание вакуума.

Затем мы обменялись короткими репликами по личному каналу связи, прослушивать который мог только дежурный радиовахты с личной санкции Надежина.

Остальные участники сеанса молча ожидали, привычно прокручивая в уме свои участки ответственности по любой из проблем, обсуждаемых на таких «летучках».

Во всей этой ситуации был один существенный момент психологического свойства, о котором все без исключения участники экспедиции задумывались не раз, хотя уже самим фактом своего членства в экипаже «Восхода» и «Звезды», казалось бы, напрочь исключали любую возможность сомнений на этот счет.