Дом дервиша - Йен Макдональд Страница 27

Для Георгиоса Ферентину экономика — самая гуманная из наук. Это наука желаний и разочарований. Это психологический объект для абстрактных сил математики. Когда какой-то человек делает ставку на новостную заметку, когда ученик младшей школы угадывает, сколько диснеевских игрушек в банке, это все продукт оценки и опыта. Соберите их воедино в виде среднего арифметического или с помощью финансовых инструментов с обещанием будущей выгоды, и они станут оракулами. Математика — это власть, простирающаяся за пределы белых стен библиотеки, состоящей из одной книги. Георгиос слишком старый агностик, который не может поверить в какого-нибудь бога, который поверил бы в него, но он все чаще чувствует, что эта Вселенная платоническая. Математика слишком безукоризненно точна в своей способности описать физическую и человеческую реальность. В основании всего — число. Когда он умрет, а об этом Георгиос думает каждый божий день, как и положено старику, он распадется на атомы углерода. Он станет белым и смешается со стенами математики и пройдет сквозь них в те, другие Стамбулы.

Мысли Георгиоса Ферентину путаются, как и у всякого старика, он совершает прогулку по запутанным улочкам памяти, к Ариане. Он представляет ее на крутых улочках района Эскикей. Она не постарела ни на день. Она не могла постареть. Время остановилось с тех пор, как он увидел ее идущей с парома к станции. Греческая диаспора стала меньше, но при этом сплоченнее. Он мог бы с легкостью найти ее, но Георгиос размышляет не о том, сможет ли он найти Ариану, а о том, осмелится ли. Зачем она вернулась через сорок семь лет?

Георгиос стряхивает наваждение. Он снова смотрит фотографии обломков, которые Джан прислал со своего битбота. Робот-наблюдатель означает, что смертница в трамвае действовала не в одиночку. Одиночки обычно неудачники, которым нужны свидетели их славы. Они постят в социальных сетях пространные проповеди об отчужденности, прежде чем взять ружье и пойти в школу, торговый центр или правительственное учреждение. Смертники, которые себя взрывают, женщины или мужчины, доносят обличительные речи, касающиеся социальной несправедливости, превращений и обещаний рая. За спиной отчаявшейся обезглавленной женщины стоит какая-то структура.

У каждой из многочисленных террористических организаций в Турции свой почерк. Курды любят театральность. Им нужно привлечь всеобщее внимание к себе как к нации. Серые волки, националисты, выступающие против ЕЭС, видят себя в романтическом свете младотурков[56]и любят одиночные убийства и стрельбу на улицах. В трамвае № 119 произошла классическая исламистская смерть во имя веры. Это жестокость преданной домашней собаки, которая звереет и разрывает ребенка, жестокость соседки, которая закалывает мужа, или неожиданное самоубийство коллеги. Невидимые силы давят годами, искажая жизни и отношения. Организация, стоящая за взрывом на Неджатибей, — скорее всего ячейка из трех-четырех человек с нелепым названием — захотела бы зафиксировать момент жертвоприношения. Ваххабитские сайты полны взрывов и мученических смертей с доморощенной графикой и героической музыкой. Зачем же рисковать этой информацией в погоне за битботом мальчишки? Зачем прерывать сигнал? Зачем выслеживать до дома? И правда, что-то странное. Странность — это зернышко порядка в бурлении хаоса. Странность — это информация.

От обрывочных несвязных образов у Георгиоса болят глаза. Он ищет визуального успокоения, глядя на белые стены.

Дверной звонок звонит так громко и внезапно, что звук вонзается прямо в сердце. На пороге какой-то человек. Сердце Георгиоса громко стучит в груди. Они нашли его, они пришли за ним. Они все знают. Они у двери. Сердце трепещет, не в силах приземлиться. Подумай логически. Убийцы не стали бы звонить в дверь. Просто убили бы его тихонько, задушили бы, как оттоманского принца.

Звонок звучит снова. Посетитель смотрит в камеру.

— Георгиос Ферентину? — Хорошо поставленный интеллигентный голос. Они обычно такие. Фанатизм — порок среднего класса. Приличный костюм, чистая рубашка, аккуратно завязанный галстук. — Меня зовут Хайдар Бекдир. — Георгиос отклоняется от экрана. Смарт-бумага не дает возможности его увидеть, но человек на пороге хмурится, словно смотрит прямо в комнату. Раздается третий звонок. — Господин Ферентину, мне очень нужно поговорить с вами.

Он прижимает ладонь к двери. Компьютер считывает удостоверение личности. МИТ. Главная спецслужба Турции. Что могло понадобиться от него сотруднику спецслужбы?

— Господин Ферентину?

Георгиос впускает гостя.

— Простите, у меня пыльно, — Георгиос извиняется, провожая посетителя в гостиную. Это еще одна переоборудованная келья: два дивана на слишком близком расстоянии друг от друга, а между ними длинный узкий стол. — Привык жить по своим правилам. Через пару месяцев слой пыли не становится толще, как я выяснил. Выпейте чаю.

В примыкающей кухне Георгиос Ферентину кипятит чайник, находит два одинаковых целых стакана. Он кладет на краешек каждого блюдца по кубику кунжутной халвы из кондитерской Лефтереса. Гость вытирает небольшой участок стола носовым платком, расстилает его и ставит сверху блюдце.

— Если вы из-за этих ставок… — начинает Георгиос. Он тяжело опускается на диван. Лица мужчин находятся слишком близко друг к другу над столиком, слишком интимно для незнакомцев.

— Нет, это не из-за ставок. — Посетитель улыбается. — Нет, это… честь для меня. Вы рады будете услышать, что этому мы мешать не будем… — Он нервничает, и стакан подрагивает. — Мистер Ферентину. Хочу признаться. Я и сам игрок. Трейдер на рынке террора. — Георгиос понимает, что гость, наверное, восторгается им. — Мой ник Дальнозоркий.

Георгиос не может скрыть неприязни. Анонимность — одно из правил. Ему нравится тот факт, что мужчина, сидящий за низким столиков в чайхане Фетхи-бея через площадь, водитель, нервно постукивающий пальцами по рулю в ожидании сигнала светофора, женщина, мимо которой он ежедневно проходит в отделе замороженных продуктов в супермаркете, — все они могут быть игроками рынка террора инкогнито.

— Благодарю, я рад, что игра пользуется популярностью и на таком высоком уровне. Но что от меня понадобилось МИТ?

Бекдир складывает руки.

— Вы знаете об исследовательской группе Хаджетеппе?

— Я стоял у ее истоков.

— Простите. Я не знал. Вы, может быть, не в курсе, но в МИТ недавно создали вторую исследовательскую группу, куда более скромную, которая будет работать параллельно с Хаджетеппе, базирующейся в Стамбуле и использующей необычные и даже спорные методики. Мы полагаем, что креативная конкуренция между двумя методологиями поможет по-новому взглянуть на состояние безопасности в стране.

Георгиос Ферентину разворачивает блюдце так, что ложка напоминает стрелку компаса, которая смотрит в самое сердце Бекдира.

— Вы хотите, чтобы я присоединился к группе.