Переселенец - Григорий Шаргородский Страница 27

– Я тоже его люблю. Дела не позволяют часто бывать на моей яхте, но каждый раз это как свидание с любимым. Похоже, мы не такие уж разные, капитан, – мягко сказала Лара, и в ее глазах блеснули кокетливые искорки.

Так это она что, собралась меня соблазнять?! Вроде и не печатают здесь женских романов – хотя нужно проверить, – а такие страсти! Ох, милая, знала бы ты, что за фрукт капитан Эдгар Омар, – не разливалась бы соловушкой. Впрочем, можно и подыграть – под мои дальнейшие неадекватные действия нужна соответствующая легенда.

Так что поиграем. Люблю играть в чужие игры – новый игрок всегда может спутать карты и даже незаметно изменить правила, к тому же «законодатели» очень часто заигрываются.

Я повернулся к Ларе и грустно улыбнулся, но при этом стараясь говорить так, чтобы не услышал рулевой.

– Увы, мы все же разные. Вы – княгиня, а я – пират, по ком плачет виселица.

– Вы считаете, что это несправедливо?

– А у меня был выбор, княгиня?

– Зовите меня Ларой.

– Хорошо, Лара, я родился в семье царей и пиратов. Мне с пеленок уготована судьба жить в море и там же умереть, а после того, что затеял мой отец, боюсь, второго ждать уже недолго.

– Выбор есть всегда, – тихо обронила Лара, словно боясь спугнуть «романтику момента».

– То, что вы называете выбором, по-настоящему означает предательство. Давайте больше не будем говорить об этом. – Я подобрал максимально холодный тон. Слишком легкая победа всегда внушает подозрение. Но оттенки грусти и обреченности в голосе оставляли этой милой «интриганке» лазейки для большей уверенности в себе. К тому же образ всего такого «гордого и непокоренного» тоже не помешает. В очередной раз у меня появилось ощущение, что я попал в женский роман. Хорошо хоть с приключенческими составляющими. Впрочем, о какой романтике может идти речь в моем-то положении…

Мы проговорили с Ларой весь день, практически дотемна. Даже вместе пообедали. Точнее, я с трудом запихнул в себя какую-то рыбную кашу, а для Лары послал матроса за парой яблок. Несколько раз к нам подходил Вадал и криво улыбался, едва не подпортив мне легенду. Он хорошо знал своего брата и его методы совращения романтически настроенных дамочек. Хотя в этот раз он ошибался.

На ночь я вернул Лару в «тюремный» закуток – в свою каюту Вадал ее не пустил бы, а на палубе стало неуютно и мокро. К вечеру «шалун» слишком разыгрался, и волны начали перепрыгивать через корму, слегка подмачивая паруса. Я даже немного напрягся, опасаясь шторма, но воспоминания Эдгара говорили, что это так, легкая качка.

Готовясь вновь уплыть в дрему, я вдруг почувствовал, что плененная душа ведет себя чересчур тихо, и это настораживало. Опасения оказались ненапрасными: ближе к полуночи душа Эдгара ринулась в атаку, и мне удалось отбить ее с большим трудом. Вторую половину ночи я провел в бдениях – прошло всего три дня, но что-то подсказывало, что развязка близка, поэтому я не стал рисковать.

Под утро я немного задремал, а проснувшись, услышал суету на палубе. Вчерашняя качка ушла в небытие, и фрегат стремительно бежал к своей цели.

Утреннее солнце щедро расплескало веселые лучики, которые радостно забегали по парусам «Коршуна» и морским волнам, но не это было причиной приподнятого настроения моряков: мы возвращались домой. Да, именно мы, потому что в моей груди тоже зародилось щемяще-теплое чувство. А за ним пришла грусть.

Интересно, буду ли я когда-нибудь с такой же радостью возвращаться домой? Именно я – душой и телом, своим телом, а не подло украденным у другого человека.

Несмотря на грустные мысли, зрелище постепенно вырастающего в размерах Омара и радостные крики пиратов не могли оставить равнодушными. Конечно, это не Золотой Город, но утопающие в зелени деревьев серые стены домов и крепостей на скалистых берегах были по-своему прекрасны.

Вход в гавань прикрывали два бастиона, построенные на вытянувшихся в море, как гигантские клешни, скалистых мысах.

Похоже, остров получил свое название не случайно.

Портовые постройки начинались прямо у песчаного пляжа и поднимались вверх на возвышенности, постепенно превращаясь в городские кварталы. А слева на холме виднелся мрачный трехэтажный замок – дом, в котором родился Эдгар Омар.

От песчаного пляжа трезубцем отходили три пирса на деревянных сваях – здесь швартовались корабли царской семьи, остальным приходилось довольствоваться каменными причалами вдоль «клешней». У правого пирса стояла моя «Ласточка», у центрального – отцовский «Кракен», на который царская нога не ступала более десяти лет. Вадал направил корабль к свободной стороне центрального причала, где нас уже ждали. У начала выложенной камнем дороги стоял крытый фургон, а рядом прогуливались вооруженные до зубов царские гвардейцы.

Это не лезло ни в какие ворота! Кронайцы, а кичливые омарцы в особенности, всегда возвращались из походов с большой помпезностью. Тем более когда имелись именитые пленники. Их прогоняли через весь город под улюлюканье толпы, для этого даже тюрьму построили на противоположной от порта стороне острова. Но сегодня на набережной собралось лишь несколько десятков случайных зевак и царские гвардейцы возле фургона. Похоже, старший Омар не очень-то хотел придавать огласке свою аферу.

«Коршун» отдал кормовой якорь и минуту спустя мягко толкнулся бортом в причал. Матросы быстро закрепили швартовы и сбросили на доски пирса широкие сходни. Я не хотел показывать Лару слишком возбужденным возвращением домой пиратам, поэтому не виделся с нею со вчерашнего дня.

Девушка появилась из трюма перепуганная и совершенно подавленная. Остатки смелости покинули ее, и казалось, что она вот-вот заплачет. Старшина «Коршуна» передал пленницу мне и сразу ушел по своим делам. Два здоровых пирата вытащили из трюма связанного Джайме и понесли его к фургону. Мы с Ларой шли медленно, и когда капитана проносили мимо нас, стало видно, как он бешено вращает глазами. Но это была лишь бессильная злоба – канаты укутывали его как куколку шелкопряда, а взыскаться по этому поводу мешал кляп.

– Мне страшно, Эдгар. Помоги, – тихо прошептала Лара, и в ее голосе не было ни игры, ни кокетства, только животный страх.

Когда пленников поместили в фургон, я заметил, что невдалеке крутится старшина «Ласточки». Царские гвардейцы не подпускали его ближе, поэтому пришлось идти самому.

– Витор, как корабль?

– Все в порядке, с возвращением, капитан, – радостно улыбнулся седовласый старшина с пышными, но аккуратными бакенбардами. Разодет он был по кронайской моде – то есть цветасто, но не слишком кичливо.

– Команда на борту?

– Да, все ждали вас, теперь эти черти радуются, что можно загулять. Мне отпустить их на берег?

– Нет, пусть пока поскучают на борту, и будь готов быстро отчалить.

– Занести якорь подальше? – нахмурился старшина.

– Да, но по-тихому.