Книга - Ефимия Летова Страница 27

Тёмные фигуры, два-три десятка, появляются, словно из-под земли. Сначала мне кажется, что они одеты в какие-то облегающие, целиком закрывающие тело костюмы, подобные экранным растиражированным комбинезонам ниндзя, но потом понимаю: напротив, люди почти голые. Одежда на них рваная, едва прикрывает пах и грудь, ветхая и грязная настолько, что почти сливается по цвету с загорелой дочерна пропылённой кожей. Глаза без преувеличения горят на обветренных бородатых лицах — сплошь мужчины непонятного возраста, исхудавшие донельзя, с перекошенными от ярости физиономиями. В руках у них заострённые каменные обломки, которыми новоявленные дикари воинственно взмахнули каким-то пугающе синхронным движением.

Я стою, вдавленная заслоняющим меня стражем в жесткий бордовый бок своего камала. Некстати мелькает мысль о том, что плотоядных острозубых животин используют явно не по назначению — вот если бы они были, скажем, сторожевыми, охранными, пользы было бы куда больше. Несмотря на то, что силы явно не равны — даже с учётом существенного численного превосходства "дикарей" их примитивное оружие в ослабленных от голода руках никак не может равняться с мастерством профессиональных воинов с топориками — битва отнюдь не заканчивается за десять минут. Дикари сопротивляются отчаянно, яро, но вмешательства Рем-Таля вроде бы не требуется, поэтому он продолжает стоять рядом со мной, пристально, настороженно наблюдая за ходом маленького сражения.

— Кто это? — выдыхаю я. Люди Рем-Таля молчат, «дикари» гортанно выкрикивают нечто угрожающее и нечленораздельное.

— Мы называем их струпами, — не оборачиваясь, коротко бросает мне в ответ Страж. — Разное городское отребье, бездомные бродяги. Сбиваются в кучи, частенько набрасываются на одиноких путников. Кстати, не брезгуют и каннибаллизмом, они вечно голодны. Но чтобы напасть на такой многочисленный и вооруженный отряд… Совсем страх потеряли. Или обезумели.

"Что-то не то, — стучит у меня в голове. — Происходит что-то странное".

Тем не менее, у бродяг нет шансов. Я вижу три или четыре бездыханных тела, слишком тёмных среди золотистого песка, хотя и стараюсь малодушно на них не смотреть. Остальные струпы сбились в кучу и едва ли не шипят по-звериному на ощерившихся на них топориками стражников. Впрочем, цели добить или скрутить нападавших у моих охранников нет, они просто их отгоняют. Подвывающие струпы жадно и тоскливо, как голодные собаки, косятся на наш скарб, и мне от всех души хочется отдать им всё, что есть. Не думаю, что Вират Тельман так уж от этого обеднеет.

— Это ужасно, — озвучиваю я все свои мысли разом.

— Это несправедливо, но естественно и закономерно, — пожимает плечами Рем-Таль. — В любом обществе кому-то достаётся больше, кому-то меньше. Разумеется, до наложения проклятия всё было иначе.

— Легко сваливать всё на проклятие, — неожиданно зло говорю я.

— Менять устоявшиеся нормы куда сложнее, — серьёзно кивает Рем-Таль, так и не отрывая взгляда от пятящейся толпы струпов, и я не могу понять, издевается ли он над моим наивным праведным возмущением или, наоборот, согласен с ним. — Позвольте помочь вам, Вирата…

На какую-то сотую долю шага от поворачивается ко мне, и в этот момент откуда-то слева на нас бросается тёмная воинственна тень. Рем-Таль резко разворачивается, никакого топорика у него нет, поэтому он выхватывает то, что ближе всего: те самые щипцы, которыми парой часов ранее проколол скорпиутца.

Я зажмуриваюсь, но отчего-то вижу как наяву: заострённое лезвие входит в горло неудачливому струпу. Его костлявые руки худы и темны, как ветки. Рем-Таль моментально опускает руку, светлая ткань его бурнуса орошается мельчайшими багряными брызгами, подрагивающее тело тяжело падает на песок, однако спокойствие не изменяет первому Стражу трона Криафара.