Аскатон. Белая повелительница - Анастасия Тимощенко Страница 27

Ксенерва хотела пообещать, но вместо этого из ее рта вырвались другие слова:

– Потому, что тогда не сбудется пророчество? – Как бы ей не хотелось, чтобы Аймон боялся именно о ней, но она не могла позволить себе заблуждаться.

Взгляд Аймона стал жестким, скулы напряглись.

– Хотя бы поэтому. – Он отпустил Ксенерву и встал. – Я скоро вернусь. Тебе что-нибудь надо?

– Воды.

Аймон смерил ее долгим взглядом, что-то прикидывая у себя в уме, а затем вышел.

Ксенерва вздохнула и уткнулась лицом в подушку, на которой только что лежал Аймон, вдыхая легкий аромат цитруса и мяты. Как бы ей хотелось забыть про пророчество и войну с голурами. Чтобы она была просто девушкой, а не девушкой из пророчества. Возможно, тогда бы ей удалось более точно понять, что она значит для Аймона. Когда-то она думала, что никто ей не нужен, она привыкла жить одна. Даже будучи замужней, ощущение одиночества никогда не покидало ее.

Перевернувшись с бока на спину, она почувствовала тупую боль в области живота. Ксенерва попыталась сесть, но более интенсивная боль заставила ее откинуться обратно на подушки. Она заметила, что постель была застелена свежим белоснежным бельем, а ней была, чистая белая футболка без единого пятнышка крови. Ощупав свои бедра, она обнаружила на них мягкую ткань пижамных шорт. Приподняв край футболки, она провела рукой по животу. На нем была повязка, бинты которой обхватывали все ее туловище до самой груди, кстати, обнаженной груди. Под футболкой отсутствовала важная часть одежды.

– Занятненько, – проворчала Ксенерва, – это кто же так о мне позаботился.

Когда Аймон вернулся, в его руках был поднос со стаканом воды, фруктами, сыром и амлетом. Оставив поднос на прикроватной тумбе, он приблизился к Ксенерве.

– Сесть сможешь?

Ксенерва отрицательно покачала головой.

– Еще болит? – Уточнил он.

– Да.

Аймон приподнял ее спину и подложил под нее подушки. Так было значительно удобнее, но из-за лишних манипуляций ее рана снова заныла. С удовольствием осушив стакан воды, Ксенерва неохотно откусила кусочек сыра. Аппетита не было.

– Элина уехала? – Аймон кивнул в ответ. – А Гарди поправился? Он тоже вчера уехал?

Аймон встретился с глазами Ксенервы. Его взгляд показался ей немного странным.

– Кеси, Гарди уехал пять дней назад.

Мозг Ксенервы отказывался это понимать. Вчера он еще был здесь, когда они улетели в людской город. Это было вчера! А не пять дней назад.

– Пять? – Почти пищащим голосом переспросила она.

– Ты пять дней была без сознания.

– Ох…

– Раны, нанесенные зурами, заживают несколько тяжелее и дольше, даже у даймонов. – Пояснил Аймон и откинулся на подушку на второй половине кровати, скрестив руки на груди и прикрыв глаза.

– Я хочу увидеть дочь.

– Да, я подумал, что ты этого захочешь. Я уже отправил за ней Радея.

Пользуюсь тем, что глаза Аймона были закрыты, Ксенерва внимательнее вгляделась в его утомленное лицо. Казалось, что он не отдыхал все пять дней, что она его не видела. Она видела такое же лицо в зеркале, когда вернулась из людского города. Она готова была дать руку на отсечение, что причиной его ужасного вида, был не кто иной, как она.

– Спасибо, Аймон.

Он открыл один глаз.

– Ты о чем?

– Спасибо, за Али.

– Ааа, прости. Плохо соображаю. – Аймон перевернулся набок и зажал подушку между подбородком и коленями.

– Выглядишь неважно. Ты ведь не уходил, все эти дни? – спросила Кеси.

– Ни на минуту, крошка. – Подтвердил Аймон.

– Может тебе пойти к себе? Уверена, что уже справлюсь сама. – Предложила Ксенерва. Ей было одновременно неловко и очень приятно, что Аймон заботился о ней все эти дни.

– Нет, пожалуй, я останусь здесь. – Зевнув, ответил Аймон. – Боюсь, у меня нет сил, чтобы куда-то идти.

Ксенерва, сжав челюсть, чтобы не застонать, сползла вниз, и устроилась на боку лицом к Аймону.

– Аймон…

– Дааа? – Сонно протянул он.

– Пока ты не уснул… – Замялась Ксенерва, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. – Скажи, а кто переодел меня? Ты?

Аймон раскрыл глаза и одарил ее широкой ухмылкой.

– Поверь мне детка, я бы очень этого хотел, но в других условиях. Поэтому, нет, не я. Я только разорвал и освободил тебя от футболки, затем обработал рану и сделал повязку, стер полотенцем основную часть крови. Остальное сделали Мила и ее мать. – Аймон, снова закрыл глаза и зевнул. – Кстати, кроме Радея, никто из даймонов не знает о твоем ранении, если уж тебе это так важно.

«И на том спасибо. Значит, я не напрасно рисковала своей жизнью и пять дней провела в адском санатории»

– Знаешь, я видела лишь темноту. Мне было одиноко. Я звала тебя.

Скулы Аймона напряглись.

– Я слышал.

– Почему не отвечал?

– Я отвечал. Но ты не слышала меня.

– Как думаешь, Али, тоже видела то, что я, когда была в коме.

– Я не знаю, детка. Думаю, что она вообще ничего не ощущала. Ей было проще.

Кскенерва сильно сомневалась в этом. Она подозревала, что Алииде было в сто раз тяжелее. И возможно ей, Ксенерве повезло больше.

– Элина на севере? – Спросила она.

– Да.

– Я тоже хочу попасть туда, когда тебя не будет в Аскатоне. Когда ты отправишься в другой мир?

– Я бы не хотел, чтобы ты отправилась туда без меня. – Напрягся Аймон. – Ты еще не поняла, что это все не шутки? Совсем недавно ты чуть не умерла.

– Но, ты сам должен понимать, что сидя здесь, я не смогу повлиять на будущее Аскатона.

– Я очень скоро вернусь, и мы вместе отправимся туда, хорошо? – Выжидательный взгляд серых глаз клещами впился в лицо Ксенервы. – Обещай, что ноги твоей не будет на границе без меня.

Ксенерва недовольно выдавила:

– Хорошо.

– А, теперь нужно поспать и тебе, и мне. Так, что закрой свой милый ротик и не мешай мне отдыхать.

Ксенерва вздохнула. Спать не хотелось, она так долго не открывала глаз, но слабость в теле, все еще не оставляла ее. Промаявшись около получаса, глядя на плотно-сомкнутые веки Аймона, Ксенерва все-таки уснула.

Проснулась она от того, что ее гладили по голове. Под ласковые прикосновения пробуждаться было намного приятнее. Протянув довольное «ммм» Ксенерва открыла глаза.

– Привет, мама! – Лицо Алииды находилось от нее в паре сантиметров, и его озаряла счастливая улыбка. – Тебе сильно больно?