Попаданка с прицепом - Кира Фарди Страница 27

Так хотелось сесть на тёплую крышку унитаза и расслабиться, а приходилось висеть практически на стене замка и делать свои дела на головы прохожим. Правда, они внизу не показывались: знали, видимо, что эта прогулка чревата последствиями.

— Стейк, я могу попросить сделать деревянный унитаз? — спросила я кота. — Найдутся тут такие мастера?

— Ну, не знаю. Если ты объяснишь, что хочешь, может, и сделают.

С помощью Рисы я встретилась с начальником столярных мастерских, нарисовала углем на дощечке то, что мне было нужно, и уже через день вся прислуга ходила любоваться на белую деревянную коробку, овальное отверстие которой закрывала лакированная крышка. Все по очереди посидели на ней и пришли к выводу, что это удобно.

Вскоре в покои принца наведалась процессия чиновников. Они разглядывали примитивное приспособление и качали головами. Риса потом рассказала мне, что столярная мастерская приступила к изготовлению подобных унитазов.

— А разве здесь есть ещё такие туалеты? — удивилась я.

Риса не ответила, просто вывела меня во двор, обогнула наше крыло замка с другой стороны и показала на стену. Я увидела ещё несколько каменных коробок, пристроенных к наружной стене замка. По выходным трубам, наподобие нашего водопровода, отходы пищеварения падали вниз. Что с ними делали дальше, я не спрашивала.

— О-о-о! — восхитилась я. — Я почему-то считала, что знать ходит по-большому в ночные вазы.

— И туда тоже, — засмеялась Риса.

Несмотря на средневековые условия жизни, в покоях принца было максимум удобств. В какой-то степени гигиена для этого времени была на высоте. У нас в примитивном туалете лежала стопка мягких полотенец для вытирания. Сначала я их выбрасывала в дырку, но Риса, заметив это, ужаснулась.

— Госпожа, эти тряпочки стирают и используют вновь.

Помыться я всегда могла в лоханной комнате. По моей просьбе приносили горячую воду, в которой потом мылись и остальные слуги по очереди. Ни кали не пропадало зря.

Как только я закончила с организацией туалета, сразу приступила к новой задумке: надо дать синеглазику пищу для размышлений.

— Риса, ты умеешь шить?

— Да, каждая девушка учится этому мастерству с детства.

— Отлично. Давай мы переделаем мое платье.

— Что вы, госпожа! Мадам Гера нас накажет!

— Плевать на нее! Я выполняю поручение правителя, вот перед ним и буду отчитываться, — смело возразила я.

Ходить в балахоне действительно было неудобно. Сначала я раскромсала рукава и заставила Рису их обметать. Из кусочков ткани мы сшили примитивные перчатки. Они неплотно облегали пальцы, поэтому скатывались вниз. Пришлась приделать тесемки и завязывать их на запястье.

Об этом новшестве Риса тоже доложила слуге Мадана.

— Представляешь, какое у него было вытянутое лицо! — восхищенно рассказывал Стейк. — Я думал, что он ударит девушку, так разозлился.

— Погоди, то ли еще будет! — радовалась я.

Почти сразу в покои принца примчалась мадам Гера.

— Как это понимать? — закричала она, показывая стеком на мои руки.

— Это называется пальчатки, — веселилась я. — Ткань надевается на пальцы, и они не касаются кожи Микаэля. Согласитесь, что так удобнее, чем обматываться рукавами.

Я невинно хлопала глазами, Микаэль радостно кивал и крепко держал меня за руку.

Следом пришла очередь воротника рубашки. Мы с Рисой сделали декольте и украсили его тонкими кружевами. Смотрелось миленько. Правда, в серебряном зеркале толком ничего разглядеть было нельзя, оно искажало силуэт, но Стейк подтвердил, и я была довольна.

Мадан бесился уже не на шутку. Он, кажется, рассчитывал, что я начну проявлять свою силу, и дам повод для углубления конфликта и правителем. Обломись, дорогой товарищ, мой босс — правитель, и только ему я буду подчиняться.

Кстати, Бертан не показывался, и это было удивительно. Может, конечно, о делах сына ему докладывали, не знаю, но по ночам мне стали сниться странные сны. Я всегда обнимала широкую спину мужчины, и это был не Артем. Мои пальцы пробегали по талии, гладили крепкие мускулы живота, играли с пупком. Мужчина поворачивался ко мне, но его лица я не видела, только чувствовала пряный аромат кожи и теплое дыхание на своих губах.

— Слушай, мать, — потешался надо мной Стейк, — в тебе просыпается сексуальность. Может, ты влюбилась в правителя?

— Отстань, заноза! — отмахивалась я. — С первого взгляда и на всю жизнь.

Хотя игнор начал меня напрягать. Что такое? Поручил сына чужестранке и даже не интересуется, что с ним да как?

Микаэль же не отходил от меня ни на шаг. Это была ещё одна проблема. В огромном теле жила неуемная энергия. Батарейка «Энерджайзер», а не ребёнок. К вечеру я уставала так, что едва могла двигаться, и только клала голову на подушку, как засыпала без сновидений.

Мне запрещали выводить Микаэля на прогулку, но и удержать гиганта в закрытом помещении было сложно. Мы раскладывали с ним палочки, я учила его различать цвета, он показывал мне любимые игрушки. Через несколько дней он уже осознанно говорил «мама» и «дай» и повторял за мной слова.

Я не понимала, с чем связаны такие резкие перемены. Десять лет мальчика ничему не могли научить, а тут его развитие пошло семимильными шагами.

— Виолетта, это твоя сила так на него влияет, — внушал мне Стейк.

— Не выдумывай! — отмахивалась я. — Никакой силы нет.

Микаэль в этот момент сидел рядом на полу и складывал деревянные дощечки. Я сделала примитивные пазлы на восемь частей. Чиновник в канцелярии долго не мог понять, что мне нужно, но мою просьбу выполнил. Я, как могла, нацарапала углем на деревянной поверхности примитивный рисунок и стала учить мальчика собирать из частей единую картинку.

К моему удивлению, он быстро сообразил, что от него требуется, и теперь с увлечением складывал пазл несколько раз в день.

— А как ты иначе объяснишь это неожиданное развитие умственно-отсталого ребёнка? — поинтересовался Стейк.

Он тихонько пробрался в холл и сидел в темном углу, опасаясь показываться.

— Не знаю. Может, с ним никто не занимался?

Я повернулась к Микаэлю и вдруг наткнулась на внимательный бирюзовый, как у отца, взгляд. Даже мороз пробежал по коже: мне показалось, что он отлично понял наш разговор.

— Ты думаешь понял? — спросил озадаченно Стейк.

— Мне страшно.

— Страшно, — повторил Микаэль и засмеялся.

— Чего он испугался? — вскинулась Риса, которая только что вошла в холл со стопкой одежды в руках.

— Ничего. Риса, скажи, а раньше Микаэль говорил что-то?

— Нет, никогда. Только мычал, — девушка нырнула в лоханную комнату.