Баньши Ветра - Алина Сконкина Страница 27

Портрет.

Дочь ашуры резко обернулась и посмотрела на изображение, смысл слов дошёл до неё. Юноша подмигнул. Непроизвольно у Фиамы расширились глаза, она смотрела на портрет и думала, что ей почудилось. Она до последнего считала, что говорят стеллажи, на которые она также долго смотрела. Молодой человек на картине покачал головой.

– Долго же ты соображала, ушастая.

Говорил, и правда, портрет. Голос был настоящий и человек в раме выглядел живее живого. Фиама не сдержалась и протянула руку, возникло чувство, что это не рама с картиной, а окно: протянешь руку и дотронешься до плоти. Так девочка и сделала, пальцы ощутили застывшие мазки краски на холсте, это просто картина.

– Э-э, – заорал портрет. – Ты куда руки суёшь? – Фиама отдёрнула руку, испугавшись больше криков юноши, чем ощущений от прикосновения.

– Так и глаз выколоть можно! – не унимался портрет. – И что тогда? Слепой библиотекарь в помощь! Руки в кармансы! – Девочка быстро убрала руки в карманы шорт. Портрет немного успокоился.

– Вот разорался! Что сразу нельзя было сказать, что ты библиотекарь?! – не выдержала Фиама, усталость давала о себе знать.

– Так и ты ж не звала! – Вылупился разными глазами на обнаглевшую посетительницу портрет.

– Звала! Краску из ушей достань! Я тут орала библиотекарь, а в ответ пусто! Нефиг сразу на меня орать! – Фиама развернулась и пошла к противоположным стеллажам, искать необходимые книги. Её снова трясло. Стоит ей сорваться на кого-нибудь, как её начинала бить дрожь. Почему? Нервы? Скромность? Защитная реакция организма?

– Тебе чего, твой Куратор не рассказал, как библиотеку юзать? – не унимался портрет, то и дело он употреблял непонятные слова, или переходил на деревенский говор.

Девочка помотала головой, не поворачиваясь к портрету. Может он и объяснял, но как во всей той тарабарщине разобрать, к тому же он словно нарочно вывалил на неё столько информации, что никто бы не запомнил. Видимо Куратор торопился отделаться от подопечной и заняться более важными делами. Усталость наваливалась на полукровку, тело била дрожь, она вспотела. Может, простыла после физкультуры?

– Ну и Всё! – гаркнул в ответ портрет и показал девочке язык, но она спиной естественно не видела.

– Ну и всё, – шёпотом повторила Фиама. Даже с библиотекарем она не смогла наладить отношения. Да и как? У неё никогда не было друзей.

В библиотеке повисла безжизненная тишина. Фиама искала нужные книги и шла вдоль широкого стеллажа. Молодой человек с картины наблюдал за ней. Полки закончились, и перед Фиамой снова предстало знакомое лицо с разными глазами, выглядывающее из рамы.

– Никак не найти, да? – с весёлой улыбкой полюбопытствовал юноша.

– Ничего. – Фиама в два шага оказалась у другого стеллажа и стала рукой водить по корешкам, пытаясь найти хоть одно знакомое название. Ей не помогут. С чего бы это? Да ещё подначивать будут. Слёзы наворачивались на глаза и мешали, как следует рассмотреть названия на переплётах.

– Да ладно тебе. Без меня всё равно не найдёшь, – примирительно сказал юноша.

– И как ты мне поможешь? Сидишь в своей раме с краской в ушах, – тихо съязвила Фиама, не смотря на портрет. С каждой фразой отношения с библиотекарем на портрете низвергались всё ниже в пропасть. Но глупое упрямство не отпускало дочь Шанны. На неё наорали, а теперь просить о помощи крикуна? Она справится сама!

– Извинись. Я помогу. – Пожал плечами портрет, когда полукровка проходила мимо него.

– Извиниться. За что? – не поняла Фиама.

– За то, что наорала на меня, – спокойно ответила картина.

– Ты первый начал, – пробормотала в сердцах уязвлённая девочка.

– Ты начала! Без меня ни шиша не найдёшь!

– Ты первый начал фунять! Я ответила. Сама найду…

– Я только фунял, а ты орать начала и руками блудить! – выдал портрет.

– Блудить? Я не блудила. Ты не отзывался! Откуда мне знать, как тут всё устроено. Я никогда… Я итак тут… А ты сныкался, библиотекарь называется. Не буду я извиняться! – срывалась на визг от негодования Фиама. Почему её всегда пробирало на вспышки злости, когда следовало помолчать?

– Я тут долго уже сижу, и уйти не могу. А у тебя видать тросы горят. Посмотрим ещё кто упёртей! – пообещал портрет. На это девочка не нашлась, что ответить. Солнце почти скрылось, названия книг тонули в темноте, хотелось в душ, спать, есть, просто сесть, а лучше лечь, а тут эта библиотека и неугомонный парень в раме.

Первым сдался портрет:

– Быдластая, кундюбенькая, угрёбищная срань! Сдалась тебе моя хата?

– Я сама всё найду… – ещё несколько минут и глаза просто закроются, тогда Фиама возьмёт первые попавшиеся книги и пойдёт в комнату. Она не знала смысла всех этих слов, а потому не смогла обидеться, тем более, что звучали они довольно забавно.

Портрет юноши видел, какая уставшая ходит вдоль стеллажей девочка и решил сжалиться и снять оборону.

– Лады! Всё! Замяли! – приказным тоном сказал портрет, когда Фиама полусонная с ним поравнялась. – Возвертайся и сызнова давай, по-братански.

– Давай, – согласилась полукровка, сама не зная на что. Сделала она это куда быстрее, чем предполагал парень с картины. Фиама так устала, у неё разболелась голова, что ей стало всё равно даже если этот чудовищно симпатичный портрет её надует и подсунет не те книги.

– Так. Добро потесниться в хате книжной могучей и великой Академии магии Воздуха. Я тут типа библиотекарь, консультант и помощник, кароч король слов и переплётов. Всегда тока твой. А звать меня Эстариол. – Портрет улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой и замолчал, предоставляя слово Фиаме. Та залюбовалась. Впервые ей улыбался настолько симпатичный юноша, разные его глаза сверкали, а серебряные пушистые волосы манили дотронуться.

– Благодарствую, о Эстариол, король слов и переплётов, – поддержала игру полукровка. – Меня зовут Фиама, – юноша изогнул бровь, словно имя было ему знакомо, – вчера я поступила в Академию, сегодня у меня первый день. Я очень устала и уже ничего не соображаю, помоги мне, пожалуйста, найти несколько книг, которые задали прочесть. – Фиама примирительно улыбнулась, и человек изображённый на портрете растаял, увидев такое милое личико.

– Ладно, чё те надо, ушастая? – ехидно лыбился портрет.

Вот срань, подумала Фиама, невольно использовав слово парня, и перечислила названия томов. Эстариол с серьёзным видом кивал, припоминая где, что лежит, дослушав, он назвал точное местоположение томов.

– Куда корявки тянешь, дура? Говорят, третья снизу! Снизу, сиволапая! – направлял полукровку портрет, если вдруг девочка пыталась вытащить не ту книгу. Он обзывал её непонятными словами, Фиама догадывалась, что это ругательства, но не могла удержаться от смешка. Полукровке было всё равно, как Эстариол её называл, орал или вопил, главное он помогал ей.