Сыщик для феи - Владимир Свержин Страница 27

– А вы? Где в этот момент были вы? – спросил я, понимая, что информация о форме драконьего хвоста, может, и будет являться хорошим подспорьем в расследовании, но не на этом этапе.

– Я-то? – Светозар Святогорович сгреб бороду в кулак. – Я на крик в палату побег. И побратимы мои со мной.

– О-очень хорошо, – кивнул я. – И что вы там увидели?

– Да что ж тут увидишь-то? – криво усмехнулся богатырь. – Свечи все дракон небось крылом потушил. Тьма, хоть глаз выколи! Барышни визжат, мужи вельможные орут, будто их лесной бодун на рог поднял. А еще мы с факелами прибегли. Тык-мык. Где? Что? Кто? Да тут же на полу, точно дурни стоеросовые, и растянулись, чуть сами все не попалили.

– Отчего вдруг? – поспешил я задать вопрос, прикидывая, какая сила могла сбить с ног подобного детинушку.

– Дык ведь как дело-то было, – махнул рукой пострадавший, поднимая ветер. – Мы ж как вскочили с факелами да мечами – все наверх смотрели да на окна, где там дракон притаился? Оно-то зорницы, чай, не для того в стене делают, чтоб всякое чудище в них могло голову казать. Так вот мы, значит, на них глядеть, а на полу, стало быть, скатный жемчуг густо так накидан. На нем мы и оскользнулись. – Он еще раз тяжко вздохнул. – Ну а как свечи зажгли, тут оно и вскрылось, что исчезла Машенька, как то облачко в ясную погоду. Такие вот дела. – Могутный витязь опять начал теребить бороду, подобно обеспамятевшему старику Хоттабычу, помнящему, что что-то он с этими волосьями должен сделать, но бьющемуся в догадках, что именно.

– Понятно, – кивнул я. – Хотите еще что-нибудь добавить?

– Чего добавлять, почтеннейший одинец? Все, как есть, рассказал, – огорченно вздохнул Буй-Тур. – Кабы успели, непременно б отстояли принцессушку. А так вот теперь Орду, как дурни, караулим. За каким лешим ей сюда переться – ума не приложу!

С первичным опросом свидетеля было покончено. Конечно, хорошо было бы запротоколировать его показания, но на мое робкое предложение изложить все вышесказанное в письменной форме он лишь развел руками, словно демонстрируя длину местных осетров:

– Так оно ведь что, грамоте мы не обучены. К чему витязям грамота?

Попытка же записать показания свидетеля самолично и вовсе наткнулась на жесткий отпор.

– Вы того, батюшка, – сдвигая брови к переносице, недовольно пробасил богатырь, – вы эти значки один к другому не лепите. Я смысла в них не ведаю, а тут не ровен час, глядишь, какая напраслина сыщется. На кой оно ляд мне нужно? Значки-то, поди, дело колдовское.

Как я ни бился, все мои попытки убедить сурового нарочитого мужа в обратном не дали сколь-нибудь заметного результата.

– Не след! – насупившись, молвил могутный витязь.

Во время опроса свидетеля остальные участники «встречи» не теряли времени даром. Два жбана медовухи, раздобытые Лазарем Раввиновичем, мелели на глазах, точь-в-точь Аральское море. Не спасли положение и три бутылки перцовки, извлеченной Вадимом из недр рюкзака. Младшак наших новых знакомцев оказался разбитным парнем с длинными черными локонами у висков и столь же длинными смоляными висячими усами. Найдя благодарную аудиторию, удалец, положив ладони с длинными тонкими пальцами на крестовины двух мечей, висевших с обеих сторон у его пояса, вовсю травил байки о лихой привольной жизни вдали чопорного двора и о богатырских подвигах участников импровизированной пьянки. Однако в момент, когда я подходил к пирующим, сидевший ко мне спиной Неждан Незванович, за хмельною чарой напрочь позабывший слова старшего собрата о государевом деле, весьма чувствительно ткнул в бок Вадюню с неизменным за последний час предложением:

– Ну, чего, витязь, это, с дороги отдохнул? Пошли – схлестнемся!

– Ну, ты достал в натуре! – Вадим Ратников, и на трезвую голову не отличавшийся ангельским терпением, вспылил не на шутку. – Тебе что, в бубен прислать? Ты меня за фраера держишь?

Уж не знаю, насколько речь моего соратника была понятна грозному Ломоносу, но, видимо, все задиры Вселенной владеют своеобразным тайным языком, понятным недруг недругу в любом конце света. Или, если быть точным, в любом конце миров. Тем более что если у Неждана Незвановича и оставались какие-то сомнения насчет смысла услышанного, ответный пинок, отвешенный Вадимом, был призван положить конец всем возможным кривотолкам.

– Ну дык пошли! – плотоядно улыбаясь, резво вскочил на ноги страж границы.

– Все ж таки решили схлестнуться? – подходя вплотную к забиякам, прогудел Святогорыч. – Ну-ну, доля вас храни. Это, того, как драться будете? До смерти аль до первой крови?

– Да это уж как получится, – не мудрствуя, пожал плечами вопрошаемый.

– Уж зело крут ты, Нежданушка, ни к чему это. Мягче с людями надо быть, учтивее. – Светозар положил левую руку на плечи Вадима, отчего тот слегка осел и пригнулся к земле. – Ты вот что, добрый молодец, послушай меня да на ус намотай. На копьях али на мечах с Нежданом биться – дело нешуточное. Он тут кого хошь с коня собьет да об колено поломает. А еще нагрудник у него из самой Тюрбании привезенный, его Богдемагнус для царя Салтана ковал. Эту сталь ничегошеньки пробить не может! Разве что на булавах с Нсзванычем можешь потягаться. Э-э, – он оглядел Вадюнино снаряжение, – да у тебя-то и палицы нет! Негоже так, витязь, негоже! Вот хошь – свою могу одолжить? – Он снял с запястья шипастую булаву, подкинул се в воздух и поймал с непринужденностью, с какой ловят одноименный предмет высокохудожественные гимнастки. – Это у меня легкая, для пужания. Всего-то полтора пуда.

Вадюня мрачно посмотрел на заботливого доброхота. После такой рекомендации, пожалуй, у изрядной части поединщиков затряслись бы поджилки. Но Вадим Ратников был не робкого десятка, к тому же вряд ли он осознавал уровень защиты нагрудника работы Богдемагнуса, но зато очень явственно представлял возможности как синебокого Ниссана, так и немилосердного Мосберга.

Всадники разъехались, давая место своим скакунам для разгона и сокрушительного таранного удара.

– Ну что, витязи, вы готовы? – рявкнул Светозар Святогорович, взявший на себя обязанности судьи поединка.

– Вестимо! – отозвался Неждан.

– В натуре! – в лад ему вторил Вадим.

– Н-но! Пошли, родимые! – скомандовал Буй-Тур, и всадники помчались навстречу друг другу.

Впрочем, вернее было бы сказать, не спеша потащились. Поскольку, невзирая на бешеный галоп богатырского коня отчаянного Ломоноса, двигались они медленнее джапанского иноходца, а гуманный Вадим, сын Ратников, вопреки своим воззрениям, сейчас двигался со скоростью, не нарушающей установленный в черте города предел, то есть раза в три быстрее, чем его соперник. Кони вихрем неслись навстречу друг другу… Сшибка… Удар! Внимательное ухо могло определить, что грохот удара получился какой-то сдвоенный, но ссыльным витязям было не до того. Их товарищ, потеряв стремя, взмахнув руками, замертво рухнул наземь, а перепуганный неожиданным грохотом у самого уха конь встал на дыбы и понесся по полю уже без всадника, оглашая воздух гневным ржанием.