Пангея. Книга 2. Подземелья карликов - Дмитрий Колодан Страница 27

— Красивый у вас амулет, — сказал Рашер, не спуская глаз с серебристой фигурки Моржа. Хель держала ее двумя пальцами, постукивая по крышке стола. Вагнер, само собой.

— Амулет? — Губы Хель едва заметно дернулись. Настоящую улыбку она себе позволить не могла.

— Ну да, — сказал доктор Рашер. — Этот Морж. Очень тонкая работа…

— Амулет? — Хель покачала головой. — Нет. Я не суеверна, чтобы держать у себя всяческие амулеты и талисманы. Игрушки для дикарей, оставьте их вашей белокурой красотке.

Рашер дернулся. Это была явная провокация, но его так просто не возьмешь.

— Красотке? — переспросил он как можно непринужденнее. Голос прозвучал сипло. — А! Вы про девушку из леса…

— К чему эти игры, Зигмунд? — перебила его Хель. — Она действительно красавица, пусть это и дикая варварская красота. И я знаю, что она вам нравится. Пожалуйста — если это не мешает вашей работе, меня это не интересует.

— Хм… Вы же знаете, что для меня работа стоит на первом месте…

— Надеюсь, Зигмунд, это действительно так.

Доктор мысленно выругался. Но если быть честным, Хель была права. Дикарка и в самом деле его зацепила. Красивая, стройная, юная; и глаза — самого синего цвета, какой он когда-либо видел. Доктор не думал, что придется на собственной шкуре испытать, что такое «утонуть в глазах». В его-то возрасте…

В девушке было что-то… нордическое? Пожалуй, это слово будет самым правильным. Не чета рыжему косоглазому дикарю, которого поймали спустя полчаса в том же лесу. Вот уж кто точно настоящее животное. Ничуть не лучше гигантского медведя — нового любимца Хель.

Тем не менее доктор старался не показывать, что девушка ему интересна. Низшие чины не брезговали использовать дикарей для «удовлетворения личных потребностей». Но Рашер был офицером, а среди них подобное поведение не одобрялось. Мягко говоря, считалось извращением: это же дикари, животные… Потому доктор старался сохранять лицо. По его распоряжению девушку поместили в обыкновенный женский барак, вместе с остальными дикарками. Рашер даже не заходил туда без особой необходимости. Впрочем, необходимость еще была: девушка пока не пришла в себя, и приходилось периодически проверять ее состояние.

Но как Хель удалось его раскусить? Прав фельдфебель Ульф, назвав ее ведьмой. Каждого работника станции Хель видела насквозь.

Доктор незаметно, как ему казалось, облизал пересохшие губы.

— Ну ладно. Пусть не амулет… Все равно красивое украшение. Откуда он у вас? Семейная реликвия?

Фигурка Моржа замерла над столом; «Полет валькирий» оборвался так резко, словно гордым воительницам подрезали крылья. Хель повернулась, обратив к доктору демоническую половину своего лица. Череп, обтянутый прозрачной кожей; глаз внутри глазницы казался огромным, как бильярдный шар. Сейчас он был обычного цвета, но Рашеру стало не по себе.

Что не так? Доктор понимал, что сболтнул что-то лишнее. Сказал что-то, что не должно было срываться с его языка. Но что именно? Упомянул ее семью?

Легким движением руки Хель поправила прическу. Белые волосы взметнулись, как медленная метель. Снежная буря, из которой на Рашера скалилась сама Смерть. Доктор почувствовал, что падает в пропасть.

Наваждение длилось всего мгновение, а затем Хель снова повернулась к доктору прекрасной половиной лица.

— Нет… Я нашла его. На станции «Пангея-8», как раз перед тем, как ее пришлось закрыть.

В кабинете Хель было холодно, как в морозильной камере. Но Рашер вспотел так, словно побывал в турецкой бане.

Когда они вернулись из лесной экспедиции, доктор пытался выяснить, чем же занимались на станции «Пангея-8» и почему ее закрыли. Доктор перерыл архив, спрашивал людей, от корки до корки прочитал журнал радиосводок, но ничего не нашел. Документы, если они существовали, были уничтожены. Никто из работников станции никогда не бывал на «Пангее-8» дальше ворот.

Только пилот Франц как-то обмолвился, что место то проклятое. Геликоптер, который отвозил образец девяносто семь на «полевые исследования», разбился безо всякой причины, хотя машина была исправна и пилоты «знали свое дело». И вроде это не единичный случай — подобное случалось и раньше. После чего Франц, сверкая стеклами зеркальных очков, заявил, что если кто и знает, какие дела творились на «Пангее-8», так это «фрау начальник станции», и почему бы Рашеру не спросить у нее самой?

Франц был парнем неглупым. И он умел говорить намеками. «Хорошие пилоты» с разбившегося геликоптера: они наверняка узнали, что-то про станцию — и что с ними стало? Конечно, Рашер ходил у Хель в любимчиках… Но с ней ни в чем нельзя быть уверенным.

На всякий случай доктор решил сменить тему.

— Ваш медведь, — сказал он. — Вы правы, это в самом деле уникальный образец.

Хель кивнула. После возвращения из экспедиции начальник станции приказала построить для медведя отдельный загон. Доктор не сомневался, что у Хель есть особые планы на этого зверя, но какие именно — он даже не догадывался.

— Дело не только в размерах, — сказал доктор, наконец почувствовав под ногами твердую почву. — Это животное совершенно не боится людей.

— Разумеется, — кивнула Хель. — Люди для него не более чем добыча. С чего ему нас бояться?

— Не в том смысле. — Рашер замотал головой. — Медведь не боится людей так же, как их не боится, например, собака.

Хель удивленно приподняла бровь, и доктор продолжил:

— Он ни разу не пытался напасть на обслуживающий персонал. Он вообще очень дружелюбно относится к людям. Если бы такое было возможно, я бы сказал, что это одомашненный медведь. Такое чувство, что ему уже доводилось иметь дело с людьми… И еще — он очень музыкален.

— Что? — спросила Хель. Доктор почувствовал себя глупо.

— Музыкален, — повторил он. — Этот медведь поет… Вы знаете Йозефа, который следит за зверинцем? У него есть хобби — он играет на губной гармошке. Так вот, как-то он решил порепетировать рядом с медвежьим загоном. И, представьте, зверь стал ему подпевать! На свой манер, конечно, но Йозеф утверждает, что «Эрику» [10]он прорычал лучше многих на станции…