Проклятие валькирии - Елена Счастная Страница 26

— Только две сестры. Которые меня ненавидят. За все, что я сделал. Они настаивали на том, чтобы конунг меня казнил. Поэтому я знаю, что от женщин одни беды.

Снова повисло молчание. Неожиданное откровение скальда вовсе сбило с толку. Он словно копил все в себе очень долго, чтобы однажды вот так, в двух словах, рассказать о том, что заключало 8 себе целую жизнь.

— Думаешь, зря я жениться собрался? — попытался снять возникшее напряжение Ингольв.

Но не вышло. Лейви встал, не глядя на него, встряхнул руками, согреваясь после долгого сидения на ветру.

— Женщин любить, в обманах искусных — что по льду скакать на коне без подков, норовистом, двухлетнем коне непокорном, иль в бурю корабль без кормила вести, иль хромцу за оленем в распутицу гнаться****, — изрек он. — Так говорил Один. А Мерд… Она очень похожа на мою жену.

— Чем же?

— Тем ударом, что нанесла мне со спины тогда, на корабле, — скальд протяжно посмотрел вдаль и едва заметно скривил губы. — Но может статься так, что она совсем другая. И я надеюсь, что тебе повезет.

Лейви хлопнул Ингольва по плечу и ушел. Надо было бы пойти за ним, но легка на помине вдалеке показалась Мерд. Поманила рукой и пошла к дому. А в душе вдруг колыхнулось сомнение: все ли женщины настолько лживы, что им и верить ничуть нельзя? Все ли они способны на предательство? Глядя на Сиглауг — и не скажешь. Уж сколько обид на отца, а верна ему всю жизнь. И бок о бок с ним все невзгоды прошла, ни разу не заставив в себе усомниться.

Ингольв встал и пошел за девушкой. Та юркнула за дверь его дома перед самым носом, а стоило войти следом, как вцепилась в грудки и припала поцелуем так требовательно, будто сейчас брачная ночь.

— Скорей бы уж праздник, — прошептала жарко, поблескивая глазами в полумраке дома. — Мой отец приедет сегодня или завтра. Лучше времени не придумаешь, чтобы его разрешения просить.

Ингольв прижал ее к себе, силясь побороть невыносимую волну желания, что поднимала в нем эта девушка своей пылкостью и запретностью.

— Я уж вергельд приготовил за каждый поцелуй до того, как ты станешь моей женой.

Мерд рассмеялась и вдруг уткнулась ему в грудь.

— Вельва сказала мне… — начала она.

— Я не хочу знать. Я слишком много узнал, Сереброкосая, из того, что теперь мешает мне жить спокойно.

Воительница обхватила его лицо ладонями, посмотрела прямо в глаза серьезно и уверенно.

— А я знаю, что мы достигнем многого, Ульв. И отец знает, что лучшего мужа, чем ты, мне не найти. Пусть пока и не признается в этом.

Она хитро улыбнулась и вновь подалась к нему. В доме вдруг стало слишком светло всего-то из-за открытой двери.

— Что тебе надо? — голос Мерд из ласкового вмиг стал таким, что хоть вместо клинка им руби.

Ингольв оглянулся. В проходе стояла Асвейг. Не растерянная и напуганная приключившейся неловкостью, а скорее разозленная.

— В доме пришла убрать. Пора уж.

— Ты нарочно?! — продолжила яриться воительница.

Асвейг сжала губы, чуть сощурившись. Начнет перечить — и Мерд точно на ней отыграется.

— Я всегда… — начала она.

— Придешь позже, — оборвал ее Ингольв. — Иди.

Девушка будто только этого и ждала: развернулась и закрыла за собой дверь.

— Я продам ее, — пригрозила Мерд непонятно кому. — Продам подальше. Чтобы не видеть никогда в жизни.

— Решать ее судьбу всегда буду я, — остудил ее Ингольв. — Она принадлежит мне.

— А ты и рад?

— Ты издеваешься? — он не выдержал. Когда дело касалось Асвейг, воительница теряла всякое самообладание. И ум. — Не заставляй меня сомневаться в том, что я не ошибся, когда выбрал тебя себе в жены.

— Что?! — Мерд оттолкнула его. — Ты выбрал?

Ингольв только головой сокрушенно покачал, когда она выскочила из дома, оставив в руках лишь призрачное ощущение своего тепла. Семейная жизнь обещала быть веселой. И как только они с Асвейг уживутся рядом? Ведь от рабыни он не мог избавиться, хоть временами и хотел. Просто чтобы ее вдруг не стало в его жизни, не стало той зависимости, о которой сказала фюльгья и силу которой ему уже довелось испытать. Не стало того раздражающего все существо непонятного чувства, когда она была рядом. Кто чей раб, еще стоило посмотреть.

Последние приготовления к сбору в храме прошли суетливо. Уже съезжались во двор люди со всех ближних херадов. С дальних прибудут немногие. Но это и не тинг, чтобы требовать присутствия каждого. Дороги еще мало проходимы, а потому с окраин королевства добираться сложно и долго. Но самые ближние соратники Радвальда все будут здесь во время проведения конунгом ритуала в храме: принесения главной жертвы Одину. Чтобы стало урожайным лето для всех, кто остается на земле. И удачным поход для тех, кто поплывет на кораблях в западным королевствам.

Когда наконец все собрались, приветствовали конунга и его жену, а после влажной от растаявшего снега тропой, люди двинулись через лес к храму. Женщины оделись в нарядные платья. Мужчины тоже достали из сундуков справную одежду, опоясались без оружия. Оно не пригодится: земля вокруг храма и все внутри него священно. Там может проливаться только жертвенная кровь. И горе тому, кто нарушит это правило. Многие несли в руках лампы и факелы, кто-то тихо затянул песню, знакомую и любимую воинами в пути. И верно каждый нес в душе надежду на то, что за просьбой всего народа боги различат и чаяния каждого из них. Женщины будут просить у Фрейи рождения детей и здоровья. Земледельцы — не слишком холодного лета и скорого всхода посевов — у Фрейра. Воины и рыбаки — спокойного моря — у Ньерда.

К храму вели на привязи молодого бычка, которого нынче принесут в жертву, а тушу повесят на толстую ветвь 8 священной роще, окружающей храм.

Скоро показались среди деревьев покатые крыши, увенчанные резными коньками. Радвальд не пожалел сил на возведение храма, и тот считался едва ли не самым большим во всех ближайших владениях. Говорили даже, мог соперничать с Уппсальским, в далеких землях свеев. И, увидев его, Лейви только подтвердил правдивость тех слухов.

— Тут и шею можно свернуть, коль на самую верхушку смотреть, — восхищенно выдохнул он. — Клянусь каплей меда поэзии, что позволил мне отпить Один, никогда такого не видел.

Ингольв даже возгордился от его слов, хоть сам в строительстве храма не участвовал: очень был мал.

— Это ты еще внутри не был, — ухмыльнулся он.

Лейви с сомнением на него глянул: будто удивиться чему-то теперь уже и не сможет.