Дочь Бога - Владимир Пожарский Страница 26

– Из Африки! – не замедлил вставить словечко Влад.

– Ну да, ну да! Откуда же еще, – граф положил сигару на край пепельницы. – Но его, похоже, послал сам Господь. Такую удачу просто невозможно просчитать. Теперь без особых затей вам надо всякий день ездить на выставку, встречаться с прессой и наслаждаться успехом.

– Кстати, успехом я буду наслаждаться вместе с вами! Мне это очень нравится, – заглянула в полуоткрытую дверь Глория. – Прошу к столу!

Мужчины поднялись из кресел. Граф плавно описал рукой широкую дугу:

– Сначала – дамы!

Наташа моментально упорхнула в свежий воздух гостиной. Через секунду мужчины услышали звонкий призыв Глории:

– Выбирай место, Натали, где больше нравится!

Майкл не выходил из кабинета, ждал – пока Влад неумело гасил сигару – чтобы пропустить его как гостя вперед:

– Оставь её в пепельнице и забудь.

– И то – правда! – утешился Рощин, бросив распотрошённый окурок, больше напоминающий причудливую кисточку для бритья. – Ты знаешь, Майкл, я очень рад тебя видеть, но ты не расшифруешься часом?

– Ни за что! Номер оформлен на Глорию, точнее по липовым водительским правам на имя совершенно другой дамы. Платит она всегда наличными. Никаких следов! Когда я прихожу, то поднимаюсь на лифте – выше на этаж, а потом спускаюсь по лестнице…

– Надеюсь, не по пожарной?

– Почти! Она без ковров и бронзовых перил, – граф уже устремился к источнику вкусных запахов, но его вновь задержал Рощин, взяв за локоть:

– Погоди еще минутку! – Влад понизил голос чуть не до шепота. – Сегодня днём, желая похвалить Глорию, я, кажется, вторгся на запретную территорию. Ну, там – кто она на самом деле и прочее…

– Не переживай. Она мне уже всё поведала – своим непритворным замечанием про её таланты разведчицы, ты ничего страшного не сделал. И никого не обидел. Ни её, ни, тем более, меня. Не станем забегать вперед – Глория сама всё прояснит. Она просто не знала про глубину наших с тобой отношений, настоящую, я бы сказал, русскую дружбу. Думала, что это – всего-навсего чистый бизнес с хорошим знакомым. Пойдём – выпьем, закусим и поговорим!

На белой скатерти круглого стола, действительно, как и было обещано – красовались три бутылки «Порто», пять-шесть салатниц со всевозможными холодными закусками и несколько соусниц. Горячие кушанья до сих пор стояли на оставленной тут же ресторанной тележке в глубоких и не очень фаянсовых посудинах с крышками.

– Девушки, даже не пытайтесь встать! – скомандовал граф, увидев, что Глория, вдруг, чуть не вспомнила о профессии горничной. – Мы сами вас обслужим!

– В лучшем виде! – весело поддакнул Рощин, разливая в небольшие рюмки портвейн.

– Влад, ты подавай мне тарелки по очереди, а я буду класть аппетитную лопатку молодого ягненка, шашлык из барашка, свиные рёбрышки или жареную акулу. На гарнир могу предложить традиционный жареный картофель. Итак, что пожелаете, дорогие дамы?

– Настоящая акула?! – изумилась Наташа.

– Конечно, – невозмутимо проговорил Майкл. – Мы же в Англии – владычице морей! Понял, уже кладу…

…Первый тост граф по старой, еще питерской традиции, посвятил прекрасным волшебницам любви и королевам двух рыцарских сердец. Но посвятил искренне.

* * *

Усадив своих ненаглядных подруг на бархатный бордовый диван, стоящий возле низкого и широкого журнального столика, Майкл и Влад тут же привольно развалились в креслах. На столешницу черного дерева перекочевала одна из недопитых бутылок портвейна для дам, а также закоченевшее в морозильнике виски. Мужчины не стали лишний раз травмировать легкие слабого пола кубинским дымом и решили обойтись сигаретами.

Слегка захмелевший Влад пригубил ледяной шотландский напиток:

– После такого ужина – очень кстати. Предлагаю всем выпить на брудершафт и перейти на «ты».

– Да мы уже давно перешли, – заулыбалась Наташа. – Ты разве не заметил?

– Нет. Глория мне до сих пор «выкает», – упрямо качнул головой Рощин.

– Да, верно. В английском сразу и не поймешь, где «вы», а где «ты», – раздумчиво продолжила его подруга, потом задорно обернулась к Глории. – А-а-а, ясно. Влад хочет тебя поцеловать!

– Вовсе не то ты заподозрила! – Влад попытался изобразить на лице гримасу крайней неловкости, по крайней мере, так ему казалось. – Да нет, в смысле – целоваться я не отказываюсь. В хорошем смысле. И только в щёчку.

– Понятно, что в щёчку, мы иного и подумать не могли про тебя, – Майкл освежил рюмки дамам. – Глория, разве не видишь, что нашим дорогим гостям не терпится проникнуть в тайну твоей секретной миссии. Ты сама нам историю поведаешь или желаешь – я начну.

– Начни, любовь моя, – кивнула загадочная горничная.

– Хорошо. Только уж, ребятки, глядите не загрустите – расскажу всё прямо от Ноева ковчега.

– Давай-давай! – воскликнул оживший Рощин. Сыто-пьяная леность куда-то сразу испарилась.

– Смотри-ка, у тебя даже глаза загорелись! – граф закурил новую сигарету. – Два года назад, вернувшись на родину из Петербурга после окончания Академии художеств, я около месяца прожил в родительском особняке, здесь в Лондоне. Скоро мне наскучила светская, а вернее, околосветская жизнь – потому как, никакими обязательствами родители меня не нагружали. Приемы, званые обеды и ужины шли своим чередом, можно сказать, почти параллельно моему бытию. В результате, я с огромным удовольствием уехал в Дорчестер, в наш замок. Поверишь, Влад, раз сто вставал к мольберту, но не родилось ни одной идеи. Что рисовать? Зачем?! Даже натурщицу приглашал, да не одну – думал, что поможет. Какое там! Заканчивались эти сеансы, разумеется, всегда одним и тем же и… нетронутым холстом. Словно всё моё вдохновение, которому прежде хватало маленькой искры и даже подобия – нет, не чувства – обычной похоти, осталось на берегах Невы. Рассматривая свои старые, написанные еще до отъезда на учёбу, картины, я, буквально, поражался – кто это так здорово нарисовал! Несколько длинных и одинаковых недель бесплодных экспериментов по выдавливанию из себя творца закончились нервным срывом. Слава Богу, до сумасшедшего дома не дошло. Не слишком умный психолог посоветовал мне больше общаться, развлекаться и на какое-то время постараться не думать о живописи. Даже не пытаться думать. Так я и сделал, но без переезда в Лондон, хотя доктор на этом настаивал. Не хотелось мне состоянием своей души беспокоить родителей. Шумные попойки с приезжающими в замок столичными приятелями и девицами неизменно сопровождались мелкими хулиганствами в городке, бешеными гонками на спортивных машинах по местным узким дорогам, стрельбой по пустым бутылкам в самых неподходящих местах. Только высокое положение моего отца спасло тогда от суда. Да еще солидные суммы отступных обиженным, тем или иным способом, горожанам и некоторым жительницам соседних деревенек. В общем, опять всё дошло до крайности. Поэтому длительная поездка в Африку стала для меня неким спасением…