Война братьев - Джефф Грабб Страница 26

Кайла бин-Кроог, дочь вождя Кроога, наследная принцесса Иотии, самая красивая женщина к востоку от могучей реки Мардун, покинула королевский дворец и в сопровождении свиты отправилась за покупками. Ничто не предвещало, что именно в этот день она встретит странного аргивянина.

Принцесса отведала слив, только что привезенных из прибрежных провинций Иотии. Ей показали самые настоящие ткани из Зегона, которым не было равных по богатству цветов. Ей поднесли самые свежие специи из далекого Алмааза и предложили мардунских раков с самыми большими клешнями. Гномы из Сардии предлагали ей купить золотые серьги, которые, они готовы были поклясться, когда-то принадлежали их великой императрице. Пустынная кочевница, закутанная в таинственные одежды, желала предсказать монаршую судьбу по линиям руки. Торговцы демонстрировали чудеса вежливости, услужливости и подобострастия, что наследница престола находила особо приятным. «Как все-таки хорошо быть принцессой», — думала она.

Наследница внимательно изучила россыпи блестящих ледяных камней из Саринта, драгоценных камней кристальной чистоты, твердых как сталь. Она пробежала пальцами по толстым плетеным коврам фалладжи, привезенным из Томакула. Менестрель исполнил для нее серенаду, которую, и он готов был поклясться в этом, он сочинил только для нее. Уличные шуты построили в ее честь пирамиду. Лавочники выходили на дорогу с подносами сладостей, ворохами тканей и другими изделиями, которые они во что бы то ни стало хотели показать самой главной женщине города Кроог.

Но Кайла не просто так отправилась в купеческий квартал. И дело было не в капризе августейшей особы — в любом случае никто бы не осмелился перечить принцессе, разве только ее отец, который не очень-то любил, когда женщины пускают деньги на ветер. То, ради чего она покинула дворец, лежало в туго застегнутом кошельке у наследницы на груди. Об этом она не сказала ни отцу, ни телохранителям, неотступно следовавшим за ней днем и ночью, ни даже грозной дуэнье-кормилице, которая всегда сопровождала ее на прогулках. В общем, у нее была цель, о которой никто, кроме нее, не знал, и это было так интересно, что принцесса едва сдерживала радость, стараясь идти чинно по улицам родного города.

Каждого услужливого лавочника и торговца Кайла расспрашивала о соседних лавочках. Ей отвечали, что неподалеку есть таверны, лавки с одеждой, продавцы шляп, ювелиры, торговцы бусами, и так далее и тому подобное. Но лишь однажды карие глаза принцессы вспыхнули ярким огнем — когда очередной купец рассказал ей, что неподалеку есть часовщик. «Неужели? Ведь это так интересно! — сказала принцесса кормилица — Идем туда немедленно». Грузная женщина передала августейшее пожелание стражам, и те сразу же принялись выспрашивать, где находится эта лавка и как туда добраться, расталкивая по сторонам зевак, которые мешали пройти ее королевскому высочеству.

Часовая мастерская казалась очень маленькой даже по меркам купеческого квартала Кроога, где места не хватало никому. Это было узкое двухэтажное здание, ютившееся между кузницей и ювелирной мастерской. На первом этаже было негде развернуться, так как вдоль всей комнаты шла стойка, отделявшая рабочее место часовщика от витрины и покупателей.

Стража осталась снаружи, но лишь веление свыше могло заставить кормилицу покинуть предмет ее ежедневных забот. Войдя внутрь, Кайла поморщилась — в мастерской стоял резкий запах дерева, лака и чего-то незнакомого. Чего именно, Кайла не знала и не была уверена, что хочет узнать.

Было шумно. Когда тикают одни часы, это забавно. Когда тикают сразу десять механизмов, возникает желание что-нибудь расколоть, а в мастерской на стенах висело не меньше двадцати часов, и все исправно работали. Огромные маятники равномерно качались взад и вперед, часы изящным звоном отмечали каждое уходящее в прошлое мгновение. Находиться в лавке было и приятно, и невыносимо.

За стойкой стоял часовщик, типичный представитель клана часовщиков. «Отец сказал бы, — подумала Кайла, — что он мужчина упитанный». На самом деле этот малый был настолько хорошо упитан, что его следовало называть попросту тучным. Если бы в городе устраивали конкурс толстяков, то он мог бы легко дать несколько очков вперед даже кормилице.

Часовщик был не только тучен, но и почти лыс, а немногие оставшиеся у него на висках волосы были тронуты сединой. Он носил аргивские очки, принятые у ремесленников, занятых тонкой работой. На нем была забрызганная маслом рубаха, которую лишь чуть-чуть прикрывал кожаный жилет. Жилет принадлежал кому-то из сыновей или племянников мастера или был куплен в те времена, когда его хозяин весил поменьше.

— О ваше высочество, позвольте склониться перед вашим великолепием, — с придыханием произнес часовщик. К кроогской принцессе иначе и не обращались. Служащие мастерских и лавок начинали выкрикивать подобострастные приветствия при одном лишь ее появлении, они выстраивались в шеренгу и кланялись как по команде, всячески выражая свое восхищение.

Часовщик тоже преуспел в этом.

— Я не могу поверить! Нам бесконечно повезло! О, неужели в самом деле вы, о прекраснейшая из красавиц, удостоили своим посещением мою скромную лавку, — замурлыкал он. — Для меня это честь, воистину великая честь.

— Говорят, ты делаешь часы, — сладко отвечала ему принцесса.

Глаза часовщика засияли, словно она только что объявила о сошествии на землю богов.

— О да, о да, — кланяясь с каждым словом, сказал он. — Это — Дом Руско, Дом часов Руско, и мы приветствуем вас. Ваше лучезарное высочество желает приобрести изящный часовой механизм?

— Нет, — отрезала Кайла. Часы ее раздражали. Она понимала, что они необходимы бедным, несчастным людям, которым всегда надо быть в нужном месте в нужное время, но она-то сама была не из таких. События начинались не раньше, чем появлялась принцесса, и все всегда было готово к ее приходу.

Наследница достала кошелек с застежкой и открыла его.

— У меня есть одна вещица, ее нужно починить. Она досталась мне от матери и уже много лет не работает.