Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов Страница 26

— Брата я убил, и без вины. Но я же и воскресил. И никому не говорил: «Я бог, не смей меня судить и делай так же», — неохотно, но твёрдо произнёс Ярила.

— А кому же это вас, светлых, бессмертных судить? — осведомился Чернобог.

— Да уж не вам, тёмным! По какой правде нас судить будете: по болотной, омутной или подземной?

— И не нам, смертным, — вмешался в разговор богов Зореслав. — Я, когда ночью к Саумарон пробирался, не думал, кто от меня родится и для каких дел и чем всё это для племени обернётся.

— Мы всё доброе в этом мире создали и храним, а вы, тёмные, только портить и разрушать умеете, — сурово произнёс Род.

— Я тебя, сынок, злу не учила. И тебя, сестра, тоже, — мягко проговорила Лада. — Вы сами себя в преисподнюю к нечистым загнали. Стоило вам водиться со Змеем Глубинным? Много вы от него узнали?

— Много! — огрызнулась Яга. — Он всех нас, богов, старше, и род его мудрый, змеиный.

— Одного не пойму, хоть и говорят, что я всё знаю, — развёл руками Чернобог. — Вы себя и людей опутали всякими правдами да законами, а у меня правда простая: мир скверный, и человек тоже, такими уж созданы, вот и сумей прожить в своё удовольствие. Никого я не сужу и не караю, кроме тех, кто меня обмануть пытается. А люди больше любят вас, на смерть, на муки за вашу правду идут.

— А это я человека таким создал, что противно ему без закона жить, будто чуду-юду. Много твоей скверны нужно, чтобы он об этом забыл, — довольно улыбнулся Род.

Ярила переглянулся с Громовником и словно невзначай громко сказал:

— Собирались мы с тобой погонять чертей, а тут как раз главный чёрт и всех чертей мать.

Чернобог тихо хмыкнул и вдруг, словно только что заметив на валу Морану, заговорил на редкость ласково:

— Морана, Смертушка моя безвременная! Ты-то что тут делаешь? До весны ещё далеко, вся осень впереди и зима. Поедем-ка домой.

— Поехали бы ко мне в избушку, а эта вертихвостка домой и сама доберётся, — проворчала Яга.

Убегать сейчас от племянников ей, впрочем, не хотелось. Она уже прикинула: трое богов-воинов, не считая Мораны, да трое небесных воинов-людей против них двоих и сарматки — тут уж не биться впору, а ноги уносить.

Даждьбог обнял Морану за плечи и тихо сказал:

— Ничего, весной я тебя оттуда выведу. Как всегда.

Она поцеловала его в губы при всех и пошла к своему вороному коню.

Через несколько минут святилище опустело. Разъехались боги, кто на небо, кто под землю. С громом ускакали по небу к Моранину городищу трое Сварожичей, на прощанье помахав руками сестре, а за ними и трое венедов. Скрылась в своей могиле на валу раздосадованная Саузарин.

А в подземелье медленно, словно придавленные грузом увиденного и услышанного, поднимались на ноги трое магов. Авхафарн снова зажёг волшебный огонь.

— Да, такая ноша не для верблюда, как говорил тот чёрный, а для героя... для бога! — воскликнул Стратоник. — Скажи, Вышата, нет ли у Ардагаста божественной крови?

— Не больше, чем у любого в его роду, — покачал головой волхв. — Этот род — от Колаксая-Даждьбога.

— И награда — всего лишь увидеть два золотых дара, — сказал Авхафарн.

— Награда добродетели — в ней самой. Так учат стоики, — бодро произнёс эллин.

— Что ж, поможем Ардагасту нести этот груз. Теперь это наш долг. Особенно мой. Я — потомок Солнцеслава, последнего великого жреца авхатов. А Ардагаст — потомок его врага, царя Слава, — сказал Вышата.

— Ты — отступник, а не ахватский жрец. А твой Ардагаст — изменник и потомок изменника.

В тёмном проходе стоял высокий старик с худощавым, непреклонным лицом, в старинной скифской одежде из белой шерсти. Поредевшие седые волосы стягивала жреческая повязка. У пояса висел бронзовый жертвенный нож. В руке старик сжимал длинный посох, увенчанный золотым навершием в виде трезубца, на котором восседали три птицы с колокольчиками в клювах. Сармат и грек приняли бы его за призрак Солнцеслава, не будь они столь опытными магами. А старик продолжал беспощадным тоном:

— Ты ещё хуже отступников Анахарсиса и Скила. Они искали чужой мудрости в греческих мистериях, а ты нашу чистую веру Света, Солнца и Огня променял на тёмный бред лесных колдунов. Недаром у тебя в роду был Огнеслав-Атарфарн, этот бродяга...

— Атарфарн — не бродяга, а великий маг, — возразил сармат.

— Для вас, росов, — презрительно усмехнулся старик. — Ведь это он привёл в Скифию ваше племя и остальных роксоланов.

— Не только для росов. Книги Атарфарна ценит всякий солнечный маг, — сказал Стратоник.

— Священные тайны передаются от учителя к ученику, а не записываются на пергаментах, которые может прочитать всякий... грек, — высокомерно взглянул на него старик.

— И не только грек, — тут же нашёлся эллин. — Доброе знание светит всем людям, как само Солнце. Прячут от людей только злое или опасное знание.

— Так какого же это знания искал ты у Лихослава в Чёртовом лесу? — устремил старик на Вышату взгляд беспощадного судьи.

Волхв не отвёл глаз:

— Я одолел Лихослава в поединке и вызволил от него половину Колаксаевой чаши, а другую добыл из кургана фракийского царя Котиса. Теперь Огненная Чаша снова едина.

— Огненной Чашей должны владеть мы, ахваты! А в чьи руки ты её отдал? Кого ты вырастил на погибель всей Скифии? Потомка Яромира — незаконного сына Сайтафарна и его наместника над венедами. Это Яромир похитил у нас золотой плуг и золотую секиру...

— Не у нас, а у бесов, посланных Чернобогом, от которых мы, авхаты, не уберегли небесное золото.

— Твой Ардагаст ещё хуже своего предка! Этому бродяге всё равно кому служить — хоть Фарзою, губителю его отца и деда, хоть Куджуле Кадфизу на краю света.

— Яромир спас наш род от истребления. А его потомок уже отомстил Сауаспу, губителю всех сколотое, и скоро станет царём росов и венедов. Так решили боги! Ты ведь тоже их слышал.

— Боги ничего не решили! Они ждут от этого полусармата подвигов, которых он не совершит. Тот, кто восстановит великое царство сколотов, должен прийти с юга — таково пророчество. Ты его ещё не забыл среди твоих греков, сарматов и лесовиков?

— С юга? От кого? Задунайского царства сколотов больше нет — есть римская провинция Скифия. Малая Скифия в Тавриде подчинилась боспорским царям, чтобы устоять перед римлянами. Остаётся царство Фарзоя. Ему подчинились и сколотские города в низовьях Днепра. Там и родился Ардагаст.

— Сарматы — враги нашей веры, осквернители Экзампея, — упрямо произнёс старик. — Они поклоняются Саубарагу, Чёрному Всаднику, а это и есть Чернобог, Ахриман.

— Саубарагу, богу ночных разбоев, поклоняются такие, как Сауасп и его дочка с зятем. И я сделаю всё, чтобы царство не досталось им, — твёрдо проговорил Авхафарн.