Джульетта - Энн Фортье Страница 26

Что в имени? То, что зовем мы розой, -

И под другим названьем сохраняло б

Свой сладкий запах!

Вид с крепости Медичи открывался великолепный. Я видела не только терракотовые крыши Сиены, раскаленные полуденным солнцем, но и, по меньшей мере, на двадцать миль вокруг покатые холмы, вздымавшиеся застывшими океанскими волнами всех оттенков зеленого и - вдалеке - синеватого. Снова и снова я поднимала голову от чтения, упиваясь красотой пейзажа в надежде, что он выгонит из моих легких застоявшийся воздух и наполнит душу летом, и всякий раз, опуская голову и вновь принимаясь за дневник маэстро Амброджио, я окуналась в мрачные события 1340 года.

Утро я провела в баре Малены на пьяцца Постьерла, листая ранние пьесы «Ромео и Юлия» пера Мазуччо Салернитано и Луиджи Да Порто, написанные в 1476 и 1530 годах. Интересно было следить за развитием и усложнением сюжета; в частности, Да Порто ввел литературные повороты в трагедию, основанную, по заверению Салернитано, на реальных событиях.

В изложении Салернитано Ромео и Джульетта, вернее, Мариотто и Джианноцца, жили в Сиене, причем их родители не враждовали. Они тайно обвенчались, подкупив священника, но подлинная трагедия разыгралась, когда Мариотто убил знатного горожанина и вынужден был отправиться в изгнание. А родители Джианноццы, не зная, что их дочь уже обвенчана, потребовали от нее выйти замуж за кого-то другого. В отчаянии Джианноцца упросила монаха составить сильное снотворное зелье; эффект оказался столь велик, что ее безмозглые родители поверили, что дочь умерла, да сразу ее и похоронили. К счастью, монах смог вынести ее из склепа, после чего Джианноцца тайно отбыла на корабле в Александрию, где Мариотто жил себе припеваючи. Однако посланец, который должен был сообщить ему о снотворном зелье, был захвачен пиратами, и, получив весть о смерти Джианноццы, Мариотто стремглав кинулся назад, в Сиену, чтобы умереть подле жены. В городе он был схвачен солдатами и обезглавлен. Джианноцца же провела остаток жизни в монастыре, промочив слезами не один платочек.

Получалось, основными элементами этой оригинальной версии были тайное венчание, изгнание Ромео, несуразный план со снотворным зельем, не достигший цели посланец и возвращение Ромео в Сиену на верную гибель по получении вести о смерти Джульетты.

Неожиданный поворот заключался, конечно, в том, что все предположительно случилось в Сиене. Окажись Малена рядом, я бы спросила ее, знают ли об этом сиенцы. Сильно подозреваю, что нет.

Интересно, что когда Да Порто спустя полвека взялся за этот сюжет, ему тоже непременно хотелось добавить в пьесу реальности - например, назвать Ромео и Джульетту настоящими именами, - но при этом он не решился развернуть действие в Сиене и перенес его в Верону, сменив все фамилии, - возможно, чтобы избежать мщения со стороны влиятельных кланов, замешанных в трагедии.

По моему мнению, Да Порто написал куда более закрученную историю. Именно он придумал бал-маскарад и сцену на балконе, и именно этот автор впервые ввел двойное самоубийство. Единственное, мне не понравилось, что он заставил Джульетту умереть, задержав дыхание. Но возможно Да Порто считал, что аудитория не одобрит кровавую сцену - щепетильность, которой Шекспир, к счастью, не страдал.

После Да Порто некто по имени Банделло решил написать третью версию, добавив множество мелодраматических диалогов без значительного изменения основных сюжетных линий, и после этого итальянцы к этой истории больше не обращались. Трагедия попала сперва во Францию, а затем и в Англию, где получила окончательную огранку на письменном столе Шекспира и обрела бессмертие.

Основная разница между тремя версиями и дневником маэстро Амброджио заключалась в том, что в реальной истории участвовали три семьи, а не две. Толомеи и Салимбени были враждующими кланами, как Монтекки с Капулетти, но Ромео относился к роду Марескотти и, получается, семейная вражда здесь была ни при чем. В этом отношении самая ранняя версия Салернитано ближе всего к истине: трагедия разыгралась в Сиене, и семейства не враждовали между собой.

Позже, возвращаясь пешком из крепости, прижимая к груди дневник маэстро Амброджио, я наблюдала за счастливыми людьми, по-прежнему ощущая, что нас разделяет невидимая стена. Совсем рядом сиенцы гуляли, бегали трусцой или ели мороженое, не ломая голову над событиями прошлого и, не тяготясь, подобно мне, мыслью о своей чуждости этому миру.

Утром я крутилась перед зеркалом в ванной, примеряя серебряное распятие из маминой шкатулки, и решила, что буду его носить. В конце концов, оно принадлежало ей, и, оставив его среди бумаг, мама явно предназначила его мне. Возможно, подумала я, оно каким-то образом защитит меня от проклятия, обрекшего ее на безвременную гибель.

Я свихнулась? Может, и так. С другой стороны, безумие довольно многогранно. Тетка Роуз, например, утверждала, что мир вообще находится в состоянии постоянно флуктуирующего безумия и что невроз не болезнь, а факт жизни вроде прыщиков - у одних больше, у других меньше, и только у ненормальных их нет вообще. Эта замешенная на здравом смысле философия, утешавшая меня раньше, помогла и сейчас.

Когда я вернулась в гостиницу, диретторе Россини кинулся ко мне, как курьер из Марафона, сгорая от желания сообщить новости.

- Мисс Толомеи! Где вы были? Вы должны идти! Прямо сейчас! Графиня Салимбени ждет вас в палаццо Публико! Идите, идите! - гнал он меня как собаку, выпрашивающую объедки. - Нельзя заставлять ее ждать.

- Подождите, - указала я на два чемодана, демонстративно выставленных посреди вестибюля. - Это же мои вещи!

- Да-да-да, их доставили секунду назад.

- Ну, так я поднимусь в номер и…

- Нет! - Диретторе Россини рывком открыл входную дверь и жестом предложил мне выйти на улицу. - Вы должны идти сейчас же!