Наследие Арконы - Владимир Егоров Страница 26

Король приказал выставить на судах боевое охранение, не бравых немецких наемников, и не славян — эти мигом к единокровникам перекинутся — а привычных к морскому делу данов.

Святые отцы также остались у кораблей, в ожидании скорой победы над язычниками.

Королевский желто-красно-голубой стяг безвольно висел на мачте флагмана. По треть вытащенный на сушу, шнекар нагло выставил кошмарную змеиную голову и багряные борта на всеобщее обозрение. У костров сидели воины, они прислушивались к голосу далекого боя и отнюдь не являли собой безмятежную стражу.

На палубе кораблей прятались арбалетчики. Широкий берег защищал данов от внезапного нападения со стороны соснового бора, что гордо воткнул в небо верхушки деревьев. Лес хорошо просматривался, и малейшее движение в его глубине стало бы заметно наблюдателям.

Но разве сравнится зоркость глаз с искусством прятаться! Последнему русичи учились с пеленок. Оно было в крови, воспитанные на преданиях о неврах и леших, и малые ребятишки-туземцы дали бы сто очков вперед чужакам. Что говорить о Святоборе, познавшем умение тайного убийства, мастере Храма, жреце-оборотне?

Это он следил за врагами, высматривая главных зачинщиков нападения на родной остров. В свои сорок пять отец Ингвара не уступал силушкой ни могучему Севу, ни самому князю. А опыт бесчисленных схваток, поединков и убийств делал Святобора самым опасным из всех мстителей Срединного мира. Впрочем, искусство непревзойденного бойца выручало его лишь там, где было бессмысленным волхование и ворожба. Вряд ли кто из ругов сумел бы противостоять любимцу Стрибы один на один…

— Спесивый поп сам указал, где его искать! — обрадовался Святобор. — Отлично! — охрана Абсалона и Свена, одетая вычурно, разительно отличалась от кнехтов. Ко всему прочему вассалов их святейшеств выделял яркий герб на груди.

«Христиане вовсе не склонны поститься столь часто, как об этом любят говорить, идет четвертая перемена блюд!» — подумал Святобор, наблюдая за перемещениями слуг возле епископской палатки — «Прервем же их трапезу»…

«Так! Десятка два лодий будет. И стоят они слишком далеко одна от другой. До крайней — с полверсты, — прикидывал руг. — На каждом судне — семь-восемь воинов, итого две сотни человек, не считая тех, что на берегу. Куда побежит епископ, если я сниму тех двух верзил у шатра? К себе на корабль,» — неторопливо примеривался он.

… Лейву надоело шататься по палубе, его очередь караулить давно миновала, но Густав все не появлялся. Вдруг, краем глаза он заметил неуловимое скольжение тени у правого борта. Крепче сжав в руке топор, дан шагнул навстречу своей смерти. Удар пришелся в висок, затем Святобор аккуратно полоснул врага по горлу и отправил вслед за Густавом, который совсем недавно неосторожно плевал в море.

— Лейв! — позвал товарища арбалетчик, наша история не сохранила его имени, нож по самую рукоятку вошел в грудь стрелка. Четвертым стал рыжебородый мурманин, которому жрец перехватил шею мощной дланью и провел клинком между ног, мертвое тело рухнуло на доски.

— Шестой! — присоединил его руг к своему счету.

Двоих он ранее снял в трюме, без раздумий удавив.

С борта шнекара открывался превосходный вид на палатку Свена и всех, кто с ней рядом находился:

— Ступай-ка, стрела, по назначению!

Ужаленный железом, рухнул в песок стоявший у входа в шатер рослый телохранитель епископа. Как и рассчитал Святобор, он неуклюже повернулся перед смертью, тратя последние мгновения жизни на борьбу с закружившимся миром.

Рог протрубил сигнал тревоги. Лагерь зазвенел доспехами, послышались отрывистые приказы командиров. Всполошившись, даны с криками кинулись к бору. Трудно было ожидать от них иного, выстрел со стороны моря казался невозможным.

— Проклятье! — вырвалось у Святобора, когда он увидел Абсалона, Свена и двух немецких рыцарей, которые в панике выбежали из шатра.

Вместо того, чтобы всем вместе отступить на судно, эти разделились. За каждым было собственное судно, и на шнек поспешил только один — Свен.