Чары тьмы - Катарина Керр Страница 26

Глин хотел было заговорить, но Невин опередил его.

— Лорд совершенно прав, — вмешался старик. — Но ему лучше бы тщательнее формулировать выражения, когда он разговаривает с одной из святых женщин.

— А какое тебе до этого дело, старый хрыч?

— Данно! — рявкнул король.

— Мои извинения, — Даннин обратил затуманенный взор на Гвенивер. — И ты тоже извини. Я просто… хотел предупредить тебя. Я знаю, ты считаешь себя воином, но…

— Считаю? По-твоему, я просто «считаю себя воином»? — Гвенивер вскочила на ноги. — Богиня отметила меня и послала сражаться, поэтому не думай, что тебе удастся удержать меня!

— Правда? Ну, это мы еще посмотрим. Я готов спорить с самим демоном, чтобы бороться за дело своего брата, и если придется, то поспорю и с твоей Богиней.

— Даннин, попридержи язык, — вставил Невин. — Ты не понимаешь, что несешь.

Даннин побагровел от ярости. Король попытался схватить его за руку, но слишком поздно: с проклятием Даннин бросил кубок с элем прямо в голову Невина. Старик выкрикнул одно непонятное слово. Кубок остановился в воздухе, словно его схватила невидимая рука. Эль разлился по полу. Гвенивер почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица, и оно стало холодным, как зимний снег.

Невидимая рука поставила кубок на пол, перевернув вверх дном. Даннин уставился на него, попытался что-то сказать, затем его затрясло. От испуга он почти протрезвел. А Глин рассмеялся.

— Когда мой брат придет в себя, Невин, он извинится, — сказал король.

— Нет необходимости, сеньор. Пьяный человек не может полностью отвечать за свои ошибки. Мои извинения, сеньор, за грязь на ковре. Видите ли, духи не очень хорошо понимают мирские дела, поэтому им даже не пришло в головы поймать проклятую штуку нужной стороной вверх.

«Духи? — подумала Гвенивер. — Боги, вероятно комната полна их, если Невин владеет двеомером!» Она с беспокойством осмотрелась, но никого не заметила. Бормоча что-то о паже, которого нужно бы позвать, Даннин поднялся и выскочил вон из комнаты.

— Есть множество способов заставить человека быть вежливым, — заметил король. — Госпожа, позвольте мне извиниться.

— Это не ваша вина, сеньор. Как говорит Невин, пьяный человек не совсем принадлежит себе.

Они задержались у короля всего на несколько минут, после чего поспешили покинуть его. Гвенивер предполагала, что позднее король скажет несколько резких слов своему брату.

Шагая по коридору рядом с Невином, Гвенивер дивилась: почему человек, обладающий такой могущественной силой, удовлетворяется столь скромным местом при дворе? Однако она была слишком напугана, чтобы прямо спросить его об этом.

— Ну, добрый волшебник, — произнесла она наконец, — как я понимаю, наш сеньор скоро станет королем всего Дэверри, коль скоро ему помогает такой великий человек, как вы.

— Я не стал бы на это чересчур рассчитывать.

Гвенивер остановилась и уставилась на него. Невин устало улыбнулся ей.

— Кто знает, что приготовили нам боги? — продолжал он. — У Богини, которой служишь ты, темное сердце. Возможно, Она отправила тебя сюда, чтобы осуществлять контроль над кровавым поражением.

— Может, и так, — Гвенивер сделалось дурно при этой мысли. — Буду молиться, чтобы вышло по-другому.

— И я тоже. Глин — хороший человек и великолепный король, но мне не дано увидеть, чем все это закончится. Госпожа, прошу тебя хранить мой двеомер в тайне от всех остальных.

— Как вам угодно. Впрочем, сомневаюсь, что кто-то поверит мне.

— Может, и нет, — он замолчал, внимательно рассматривая ее. — Надеюсь, что лорд Даннин действительно намерен хранить почтение к твоему сану.

— Так лучше для него. Уверяю вас, я не намерена нарушать свою клятву.

Невин выглядел удивленным, и она рассмеялась.

— Иногда жрице надлежит высказываться прямо и резко, — молвила Гвенивер. — Моя сестра может поведать вам о том, что я никогда не стеснялась в выражениях.

— Хорошо. Тогда позволь и мне говорить прямо. Мое сердце болит от того, что ты уезжаешь на войну. Я буду молиться, чтобы твоя Богиня защитила тебя.

Направляясь к своим покоям, Гвенивер чувствовала себя чрезвычайно польщенной тем, что человек, наделенный такой силой, беспокоится о ней.

Факелы горели ярким неровным светом. Армия собиралась во дворе. Рикин зевал после короткого ночного сна. Он обходил своих людей, раздавая приказы, чтобы заставить их шевелиться побыстрее. Груженные провизией телеги грохотали мимо, возничие щелкали длинными кнутами. Рикин улыбался. Он всегда мечтал об этом дне, когда отправится на войну капитаном — не простым конником. Его люди по одному подводили коней к желобу, чтобы животные напились. Рикин отыскал Камлуна. Тот держал за поводья не только своего коня, но и лошадь Дагвина.

— А где Дагвин? — спросил Рикин.

Вместо ответа Кам резко показал большим пальцем в сторону конюшни, где Дагвин и девушка, работающая на кухне, страстно обнимались в тени.

— Одно последнее сладкое прощание, — произнес Кам с улыбкой. — Не знаю, как у него это получается. Готов поспорить, что он очаровал по девушке во всех дунах, где мы когда-либо были.

— Если не по две. Дагго, пора! Сохрани силы на день возвращения!

По всему дану разнеслись мелодичные звуки серебряного рожка лорда Даннина. Когда Дагвин оторвался от девушки, боевой отряд загикал, засвистел, стал отпускать шуточки.

Рикин вскочил на коня. Когда боевой отряд последовал его примеру, знакомые звуки — шуршание сапог, скрип седел, позвякивание оружия — зазвучали слаще, чем песня барда. Рикин повел отряд кругом к передней части дана, где собиралась армия — в общей сложности более трехсот человек. Они ждали приказа выступать у ворот с телегами, вьючными лошадьми и слугами. Гвенивер вывела коня из отряда и приблизилась к Рикину, чтобы ехать вровень с ним.

— Доброе утро, госпожа, — он изобразил полупоклон, сидя в седле.

— Доброе утро. Это великолепно, Рикко. Я никогда в жизни не испытывала такого возбуждения.

Рикин улыбнулся, думая, что она выглядит, как молодой парнишка, который впервые выезжает с боевым отрядом. Казалось невозможным, что она находится среди них, в кольчуге, как и все остальные, с откинутым назад капюшоном, открывающим мягкие золотистые кудри, с синей татуировкой на щеке.

Небо посерело, и факелы стали бледнее. У ворот слуги начали прицеплять цепи к лебедке. Лорд Даннин проехал вдоль по линии на крупном черном жеребце, останавливаясь тут и там, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, затем наконец приблизился к Гвенивер.

— Вы поедете во главе отряда вместе со мной, ваше святейшество.

— О, правда? А чему обязана такой честью?

— Благородному происхождению, — Даннин тонко улыбнулся ей. — Оно значительно лучше моего, черт побери, не так ли?