Командир - Владимир Поселягин Страница 26

— Успокойтесь. Мы свои. Советские. Просто одеты в трофейную форму. Все. Спокойно. Успокойтесь… — Я заговаривал их, чтобы они не наделали глупостей, на которые люди способны в отчаянной ситуации. Убедившись, что они успокоились, я велел бойцам не трогать их, не кормить, особенно не кормить. Спокойно подойдя к тяжело дышащему бойцу, по внешнему виду похожему на командира, я присел на корточки и, спокойно глядя ему в глаза, спросил:

— Говорить можешь?

— Д-да. — Откашлявшись, повторил: — Да, могу.

— Хорошо. Рассказывайте.

Возвращаясь к машинам, я усиленно размышлял. Крупный лагерь военнопленных, о котором рассказал сержант Герасимов, не давал мне покоя. Как освободить пленных из лагеря, я решил обсудить со своим штабом, вернувшись в мехгруппу. Оставлять же истощенных бойцов, бежавших из плена, я не собирался. Мне это даже в голову не пришло. Поэтому, выгрузив раненых в неприметном лесочке, в полукилометре от дороги, отвезли туда же на одной из свободных машин и истощенных бежавших из плена бойцов. Оставив с ними одну машину с водителем для охраны и медика и посадив всех бойцов в кузов, мы отправились на свободную охоту. Я решил устроить подвижную засаду. Про которую вычитал в мемуарах офицера-афганца. Идея была проста. Группа бойцов на автотранспорте едет по дороге и в случае встречи с противником атакует его. Но тут есть свои подводные камни.

Во-первых — нужно вести разведку по маршруту, чтобы обнаружить противника первыми, и определить, можно ли его атаковать.

Во-вторых — с ходу массированным огнем уничтожить как можно больше солдат противника. На случай продолжительного боя.

В-третьих — в случае если противника больше, чем определила разведка, и группа вступила в бой, то по возможности оторваться от него по проверенным путям отхода.

— Ну что там? — спросил я взмыленного бойца, бегущего от поста на противоположной опушке леса к машине, у кабины которой я стоял.

— Много. Уф-ф… Семь машин и мотоцикл. — Боец никак не мог отдышаться.

— Ясно. Пропускаем. Давай отъезжай, — сказал я своему водиле. Взрыкнув двигателем, «Опель» заехал за кусты. Проследив за грузовиком, я повернулся к бойцу.

— Иди отдыхай. Пусть Минаев тебя сменит.

— Есть, — приложил руку к немецкой пилотке боец. Вздохнув, я стал взбираться на дерево. Поднявшись на восьмиметровую высоту, достал из чехла бинокль. В окуляры была видна небольшая речушка и идущая параллельно ей дорога. Выехавшая из-за края леса колонна проследовала именно по этой дороге. Я с сожалением проводил ее взглядом. Слишком крупная дичь. Как бы самим не стать добычей. Проследив, как последний грузовик скрылся за поворотом дороги, стал спускаться вниз.

— Товарищ капитан. Грузовик едет. — Подбежавший Минаев дышал на удивление ровно. Я бросил свирепый взгляд на прошлого бойца. Физподготовка у него явно страдает. Ну ничего, вернемся на базу, будет отрабатывать по полной. Устрою ему марш-бросок.

— Один грузовик. Торопится. Видать, от этих отстал.

Я тут же заорал:

— В машину! Приготовиться к бою!

Спустившись на землю и взведя затвор автомата, я с разбегу запрыгнул в машину.

Мы напали внезапно, и поэтому немцы не успели отреагировать. Встреча произошла на повороте дороги, с краю леса. Я видел орущего водителя «Блица», выкручивающего руль в сторону, и пассажира, сидящего рядом с выпученными глазами. Били автоматы над кабиной. Но от тряски очереди уходили в сторону.

— Стой! — заорал я на Архипова.

Машина встала как вкопанная. В кузове послышался грохот и хор мата.

— Из машины. Живо. К бою, — скомандовал я, выскакивая из кабины и открывая огонь по двум немцам, видневшимся в глубине кузова.

— Чисто! — прокричал один из бойцов.

— Проверить кузов, — приказал я бойцам, спрыгивающим с машины. Сам же в это время стал оббегать «Блиц» сбоку, со стороны водителя. Держа на прицеле кабину машины и встав так, чтобы из кабины нельзя было меня поразить, крикнул: — Внимание, в кабине! Выйти из машины, держа руки на виду! В случае неповиновения — открываю огонь на поражение!

Щелкнув замком, чуть приоткрылась дверь. Мне пришлось заорать:

— Граната! — и, рывком уйдя в сторону, открыть огонь по кабине.

Подбежав к машине ближе, пинком отправил гранату в кусты. Упав на землю, прикрыл голову руками. Взрыв произошел спустя две секунды. Быстро вскочив, обернулся к бойцам. Вроде все живы, стояли у заднего борта грузовика, но, что странно, у всех были очень злые лица. Повернувшись, я быстрыми шагами подошел к двери и, держа автомат наготове, рывком распахнул изрешеченную дверь. Из кабины свесилось тело убитого водителя. Наведя на него ствол автомата, дал короткую очередь в три патрона в грудь. Дернувшись, тело выпало из машины. Поставив ногу на убитого, я заглянул в кабину. На пассажирском месте сидел, привалившись к двери, мертвый ефрейтор. В виске было отчетливо видно пулевое отверстие, но мой автомат все равно выдал короткую очередь по ефрейтору. Просто для контроля.

— Что там Вяткин? Архипов, проверь машину, что с ней. — Я подошел к заднему борту машины, где молча стояли злые бойцы. Мне это резко не понравилось.

— Что за смотрины? Двое в охранение, живо! Остальным отойти от машины! — Подойдя к борту, я взялся за тент, чтобы откинуть его, но он сам отлетел в сторону. В кузове стоял Вяткин. Лицо его было каким-то мертвым, застывшим. Сзади протопал к кабине Архипов.

— Что? — спросил я.

Вяткин, скрипнув зубами, молча мотнул головой в глубь кузова.

Я забрался в кузов. То, что увидел, мне, как и бойцам, очень не понравилось. Теперь было понятно, почему водитель с пассажиром не сдались. За такое убивают о-о-очень медленно. На дне кузова лежали две девочки, можно сказать девушки, лет по четырнадцать-пятнадцать. Мертвые девушки. Рассматривая их, лежащих голышом рядом друг с другом, я видел, что это не мои пули поразили их. Я стрелял поверх борта по телам встающих солдат и задеть их не мог. Кроме двух убитых мной немцев, в кузове был третий — солдат. Почему он решил ножом убрать свидетельниц, не знаю, но он это сделал. Глянув на фарш мяса, оставшийся от третьего солдата, повернулся к бойцам и спросил:

— Почему не взяли его живым?

Но бойцы только угрюмо посмотрели на меня. Тяжелое молчание прервал Вяткин:

— Это план «Ост»?

Ничего не ответив, я кивнул. Сказать было нечего. Бойцы теперь еще злее станут.

— Товарищ капитан. Машина в порядке. Целая она, — отвлек меня от размышлений Архипов. Девушек вместе с умершим от ран бойцом мы похоронили рядом со стоянкой раненых. А немцев повесили на деревьях с кусками материи на груди и надписью на немецком: «Так будет с каждым, кто покусится на честь наших женщин».

Захваченную машину вести пришлось мне. В лагерь стоянки мехгруппы мы въехали в сгущающейся темноте.