Будь моим врагом - Ольга Силаева Страница 26

Я медленно улыбнулась. И подняла голову наверх.

Кактусы цвели особенно ярко этой ночью. Синие бархатные цветы раскрывались, как ночное небо, а цветущие алые стебли спускались вниз, подсвечивая мои простыни матовым пламенем.

А далеко вверху, среди колючек, виднелся едва заметный край деревянной рамки.

Пришлось залезть на стул и встать на цыпочки, чтобы запихнуть портрет Виолетты поглубже. Но я могла поклясться, что засунула его в гущу колючек лишь до середины. Дальше кактусы… гм, заглотили его сами.

Хищные кактусы. Добрые кактусы. Любящие меня кактусы. Я расплылась в ухмылке. Всё-таки Тайбери знал, что мне подарить. Жаль только, нельзя будет забрать эту маленькую армию с собой, когда придётся уходить.

Впрочем, память по себе я смогу оставить.

– Эй, кактусы, – позвала я негромко. – Как насчёт того, чтобы завоевать весь этаж? Ну… пол-этажа? Представляете, Тайбери пытается вылезти из ванны, тянется за полотенцем, а тут вы! И нету никакого полотенца, пока он не польёт и не подкормит вас как следует! А?

Я задрала голову выше.

– Кстати, вы шоколад едите?

Мне показалось или кактусы заволновались? Ладно, оставим переговоры с флористикой на потом. Мне не спится, между прочим! А утром ещё Тайбери подначивать и…

Я вдруг поняла, что не знаю, как говорить с ним дальше. После сегодняшнего вечера, когда речь шла о том, чтобы выжать меня как лимон, использовать меня и мою магию как одну большую пушку, одурманить меня против моей воли, забрать мою кровь и кто знает что ещё… Вот как после этого отбирать у него самые вкусные кусочки халвы и первой прокрадываться к десерту?

Я обхватила себя крепче. Не хочу, чтобы было так! Не хочу, чтобы Адриан с его жёстким и бездушным планом вставал между нами! Не то чтобы какие-то «мы» вообще существовали.

Но мы существуем. Порознь, в разных спальнях, но существуем. И Тайбери сейчас одинок, как и я. И, возможно, тоже мучается бессонницей.

Что мне делать?

Ответ был очевиден. Пойти к нему, конечно же. И драться с ним подушками, пока он не заснёт. Ну, или связать простынёй и надругаться. Или наоборот, связаться простынёй самой и тихонько поскрестись в дверь?

Ох! Возможности, возможности…

И полное отсутствие ночной рубашки.

Я оглядела свои голые плечи. Тайбери оказался верен себе: одежду он у меня отобрал целиком и полностью, не оставив даже запасных штанишек. Ну что же…

Я завернулась в покрывало и перекинула золотую гриву волос через плечо. Может, вообще закрыться волосами? Может сработать… и выглядеть будет потрясающе соблазнительно.

Ладно. Там видно будет.

Я повернула дверную ручку и, легко ступая, вышла в коридор.

И, повернув за угол, столкнулась с совершенно не сонным Тайбери, который шёл мне навстречу. В одних штанах. С очень… упругой и мускулистой грудью, на которой сейчас не было кристалла. И влажными чёрными волосами, прилипшими к вискам.

– Ты это куда, повелитель? – с подозрением спросила я. – Ночной набег на закрома? Не боишься, что я тоже могу вылезти на запах жареной картошки?

Мой повелитель остановился, оглядывая меня и покрывало. Я не отвела взгляд. Смотри-смотри, мой настойчивый повелитель. Покрывало длинное, плотное, ничего-то ты не разглядишь. Я не сдержала злорадной улыбки. А вот нечего было отнимать у меня всю одежду, нечего!

В глазах Тайбери вдруг сверкнуло что-то плотоядное.

– Жареная картошка, значит? – произнёс он. – Возможно, разгорячённая шейра меня устроит больше. Под этим покрывалом, – он сделал шаг ко мне, – ведь ничего нет?

Я невольно отступила.

– Это ничего не значит, мой скоропалительно делающий выводы повелитель!

– Ну как же. – Бровь Тайбери поднялась. – Разве это не приглашение вместе… поесть жареной картошки?

Я приостановилась.

– С томатной подливой, – задумчиво добавил Тайбери. – И с отбивной. А к чаю можно достать муссовые пирожные с малиной и тонким бисквитом в чёрном шоколаде. Даже муссовый торт. Лавандовый.

Я сглотнула. Так, Деанара, стальная воля, стальная воля…

– Есть по ночам вредно, повелитель, – произнесла я твёрдо. – Особенно эти вот… отбивные с подливой. Вот муссовый тортик – другое дело.

– Хм.

Тайбери сделал несколько шагов, и я вдруг оказалась в его руках, сама не поняв, как это произошло.

– Тортики подождут до утра, – прошептал он мне на ухо. – Сначала я хочу разобраться с этим покрывалом.

– У тебя другие враги есть, повелитель! – возмутилась я, прижимая покрывало поближе. – Настоящие! Вот с ними и разбирайся! А покрывало моё! Я его защищаю!

Руки Тайбери сжались вокруг меня, горячие даже через плотную ткань.

– Ты его защищаешь? – голос Тайбери вдруг стал шёпотом. – Или покрывало защищает тебя от меня? От твоего повелителя, которому ты обязана повиноваться во всём?

– Так-таки и во всём? – проворчала я.

– Представь себе.

Я не выдержала и развернулась к нему.

– Настоящие повелители не отбирают одежду у своих шейр, повелитель! – выпалила я. – И не заставляют свою нежную и трепетную шейру скармливать портрет собственной невесты кактусам! И уж тем более не зазывают на кухню за едой, а приносят шейрам муссовые пирожные в постель! Вместе с какао! Какао, кстати, было очень вкус… вку…

В следующий момент губы Тайбери накрыли мои.

– Хватит разговоров, – прошептал он между поцелуями. – Ты моя. Вместе с покрывалом.

«А если я выкуплю у тебя покрывало, повелитель?» – мелькнула в голове ехидная реплика. Впрочем, выкупить-то и нечем: денег у меня нет. И вообще ничего нет, кроме меня самой.

Я обвила шею Тайбери одной рукой, придерживая покрывало. Его губы были лучше любых муссовых пирожных. И я скорее уничтожу весь дом Кассадьеро собственноручно, чем позволю Баррасу до него дотронуться.

– Баррас мечтает получить тебя, – хрипло произнёс Тайбери. – Если он не отступится, я его нашинкую белым корнем и отправлю мариноваться в самый глубокий подвал Академии. Тебя он не получит. Даже не посмеет к тебе прикоснуться.

Я подавила смешок. Кажется, мы даже думаем одинаково.

– Образуем коалицию, – прошептала я. – Ты и я.

– И скрепим пакт… – пальцы Тайбери вдруг оказались под покрывалом, – хм, чем бы нам его скрепить?

– Шоколадом? – робко предложила я.

– Всего лишь шоколадом? Не тут-то было.

Он вновь впился мне в губы, теперь уже требовательно, горячо, жёстко. Ирония исчезла из его глаз: теперь в них было обнажённое, не сдерживаемое ничем желание. Сегодня. Сейчас. Этой ночью.