На осколках гордости - Ольга Савченя Страница 26

— Твои правила остались в твоем мире.

Он надолго замолчал. И чем дольше длилось молчание, тем сложнее становилось мне. Я ощущала ночную прохладу, сквозняком проникающую в комнату. Но дрожала не из-за нее.

Жалкая.

Я смотрела поверх Волтуара. Постоянно в мыслях напоминая себе, что когда-нибудь все закончится. Когда-нибудь я сбегу из этого мира и все забуду. Уловив движение, против воли съежилась, затряслась сильнее, но сумела устоять на месте. Выдержала пристальный взгляд, выдержу и остальное.

Все нормально, Аня. Нужно просто подпустить его к себе, а дальше подействует зелье. Все нормально…

— Ты бледная, — заметил Волтуар, проходя мимо меня к столику. — Оденься и иди на балкон. На свежем воздухе тебе должно полегчать.

— Я… простите, я…

— Принесу тебе вина, — перебил он.

Я не упустила шанса. Быстро натянула платье обратно на плечи и почти выбежала на балкон. Вцепилась в перила, вдыхая глубоко и шумно. Старалась привести мысли в порядок. Прийти в себя.

Избежала и оттянула время? Или все усугубила… Что помешало теперь? Самоуважение давно утрачено. Нет, оно давно продано ради цели. Еще в тот момент, когда я решила солгать Вольному и извлечь собственную выгоду. Гордость? Сейчас она совсем неуместна. Да и чем гордиться?

Зажмурилась, стараясь разобраться в себе. Понять, что конкретно меня останавливает, пугает. Гордость… Воспитание, которое позволяло оценить правильность поступков. А еще злость. И злюсь я не на Волтуара, а на себя. Низко пала. Может ли быть хуже, чем стать похожим на тех, кого всю жизнь не задумываясь осуждала?

Это нужно мне… Нужно.

Было бы легче, если бы Волтуар не позволял мне одуматься. Не приказывал, а действовал. Не рассматривал издали… Чего он ждет? Наверное, как и другие, я сама должна тянуться к нему. Проявлять ласку и… Но я не могу.

После того, как меня едва не убил подчиненный Стрекозы, я словно забыла о моральных ценностях. Мне было плевать, что подумает обо мне Вольный. Я не задумывалась о мнении остальных. Помогло, ощущение близкой смерти.

Это нужно мне.

Я вытерла остуженные легким ветерком щеки и приступила к действиям. Шершавый камень перил царапал ладони, платье цеплялось за него. Небольшой выступ за перилами, позволял стоять устойчиво, но разжать руки все равно было страшно. Волтуар сказал, что озеро глубокое, но тени так пугающе отчетливо просматривались на дне. Словно оно лежит на поверхности. Полная луна, застывшая в вечном холоде, не согревала своим светом. Не утешала. Но она способна принять все одинаково: доброту и милосердие, насилие и ненависть. Мне никогда не стать луной, но я могу попробовать жить солнцем.

— Асфирель, — тихий голос едва ли не смешался с шелестом листвы и не потерялся в ночном стрекоте и редком пении птиц.

Я натянула улыбку, глянув на Волтуара. Он стоял в проходе арки, удерживая два бокала, и хмурился.

— Что ты делаешь, Асфирель?

— Вы сказали, что озеро глубокое, — удалось сказать бодро и беззаботно.

Волтуару тоже пойдет на пользу, если он хоть ненадолго лишится контроля.

— Я помогу тебе забраться обратно. Не двигайся.

— Я прыгну, — подалась я вперед, нависнув над озером.

Пальцы до боли вцепились в перила. Я никак не могла оценить, сколько метров до воды. Наверняка, страх преувеличивал действительность.

— Что ты пытаешься доказать мне?

— Ничего, — покачала я головой.

Спокойствие правителя быстро улетучивалось. Теперь он осматривался, будто оценивал расстояние между нами. Его дыхание заметно участилось, а движения стали резкими. Хвост рывками мельтешил за спиной. Волтуар поднял на меня глаза и заговорил:

— Это глупо…

Я не дослушала. Снова прижалась поясницей к перилам, а затем с силой оттолкнулась. Прыгнула. Звон позади утонул в шуме ветра. Казалось, сердце не билось в эти короткие мгновения до столкновения с поверхностью озера. Я зажмурилась, проваливаясь в холодные объятия, наслаждалась успокаивающей лаской воды, улыбнулась выдыхая остатки воздуха и открывая глаза. И вправду, глубокое.

Сердце продолжало колотиться, но жизнь с каждой секундой становилось ярче. Ненамного, но все же. Иногда нужно рискнуть всем, чтобы ощутить радость. Недолговечную, искусственную, но хоть немного разбавляющую ежедневную однообразность.

Я вынырнула ближе к берегу, расплескивая воду и жадно вдыхая. Озноб пробирал тело, я дрожала, но широко улыбалась. Только глянула на балкон, нависающий высоко над озером, как услышала громкий всплеск.

Правитель потерял контроль.

Сердце вновь сжималось, но теперь по другой причине. Я пошла ва-банк: либо разрушила одним поступком все запланированное, либо сократила расстояние между собой и Волтуаром. Нужна ли ему сумасшедшая девица под боком, когда над Фадрагосом нависла угроза? Если бы он не потратил на неблагодарную любовницу весь день, я бы однозначно решила, что он выставит меня из дворца.

Я выбралась на берег, постоянно оглядываясь на озеро, но шан’ниэрда так и не увидела. Успела разволноваться. Он хоть плавать умеет? Вдруг неудачно нырнул и потерял сознание. Направилась обратно, но заметила голубое свечение глаз в стороне. Волтуар вышел из тени деревьев под лунный свет, приближался ко мне медленно, сжимая кулаки и стиснув зубы так, что желваки играли. Черная одежда прилипла к телу, мокрые волосы убраны назад. Он остановился в метре от меня, тяжело дышал и пристально смотрел на мое лицо. Вдохнул глубже, а губы его дернулись, будто он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Сжал кулаки крепче и шагнул ко мне. Тесные объятия не позволяли отстраниться даже в миг испуга. А спустя этот миг я сама обнимала Волтуара, целовала, цепляясь за его волосы. Закрывала глаза, и тогда стояла на грани сна и яви. Ощутив густую, мягкую траву под спиной, глотнула воздух ртом, на долю секунды сжалась, вспоминая приторно-сладкое зелье, но перешагнула через себя.

Я пришла в этот мир с единственной ценностью. Моя личность разрушалась не сразу, а постепенно. Мне нечего было предложить Фадрагосу, но я могла гордиться хотя бы тем, что мои моральные ценности гораздо выше, чем у местных жителей. Теперь все было разбито.

Удерживать крупицы сознания становилось больнее. Я целовала Волтуара в шею, обнимала его за плечи, закапывалась пальцами в короткие волосы на затылке, возбуждаясь. До сих пор боролась, балансируя на границе и не позволяя себе провалиться в сон.

Вот только мягкая трава иногда превращалась в острые осколки. Они впивались в душу, болезненно отрезвляли, вытягивали опьяняющий восторг. Вместо стона выбивали последний воздух и останавливали дыхание. Словно подталкивали оборвать жизнь, ставшую в большей степени ненавистной.

Наверное, мне бы помогла болезнь солнца.

Я с силой зажмурилась, прижавшись к Волтуару крепче и отгоняя реальность. Он замедлился, шумно выдохнул и, положив ладонь на мою щеку, поцеловал меня. Медленно, осторожно, но уже так, как привыкла я. Как целовались на Земле. Я ответила и в это же мгновение позволила себе провалиться в сон. И только оказавшись в нем, поняла: я не хочу обратно…