Украденное сердце - Властелина Богатова Страница 25

– Всё, что желаешь, – почти неслышно сказал он.

Голова и верно помутнела от тянущего ожидания, а лес, казалось, давил со всех сторон, дышал на них стылым воздухом. Но ему не было душно.

– Принеси клятву, – сказала Вагнара твёрдо.

Данияр замер. Некоторое время раздумывал. А потом опустил руку на длинную шею девицы, ощущая ладонью нежную тонкую кожу Вагнары.

– Хорошо.

– Здесь, на этом самом месте, – настояла она, прикрыв ресницы, позволяя Данияру гладить её плечи.

Он рывком притянул Вагнару ближе, прижимая к себе, чувствуя через ткань платья изгибы её стройного тела, коснулся её губ, на этот раз мягко и осторожно, Вагнара не оттолкнула.

– Я не могу больше терпеть… – прошептал он, горя от возбуждения.

Снова прильнул к её устам, заскользил губами по солёным губам Вагнары, видно, плакала. Голова одурела совсем. Не в силах держать себя, обхватил её талию, скользнул раками вверх, сжал мягкие груди, стискивая между пальцами затверделые бусины сосков. Вагнара шумно выдохнула, обжигая шею горячим дыханием, шепнула на ухо:

– Не торопись. Распали прежде краду.

Понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное, и столько же, чтобы выпустить Вагнару из тисков. Но Данияр столько ждал, подождёт и ещё.

Он торопливо собрал сучья, в висках бешено стучала кровь. Обычно так происходило, когда воевода Вятшеслав раз в десятый вызывал Данияра на поединок на ристалище. Тогда, вымотанный, он всё же становился перед ним и яростно бился до полного изнеможения. А ныне он весь день пробыл в покоях, лёжа пластом. И не было понятно, от чего пот заливал лоб, катился по шее и спине, казалось, снова взял болезненный озноб, но Данияр ожесточённо отринул мысли эти, ругая и браня себя за слабость. Зло выхватив из-за пояса холодное огниво, стал высекать искру на собранную им древесную шелуху и сухостой. Старался не думать о том, какую жертву он принесёт в подтверждение своей клятвы. Но он заслужил…

Огонь полыхнул, освещая рядом стоящую возлюбленную. В свете пламени Вагнара предстала перед ним другой, безумно красивой и желанной. Она успела за то время, пока Данияр возился с костром, распустить косу, развязать пояс. И теперь полупрозрачные золотистые каскады волос водопадами спадали по плечам и стану девицы, обрамляя её овальное белое лицо с тонкими чертами. Губы горели багряно, или же их окрасила его же кровь? И только сделалась ещё желаннее. Данияр увидел, как в глазах девицы полыхнуло жаркое пламя, а затем блеснули холодные отблески стали. Приготовленный для обряда тесак уже был в руках Вагнары.

Она подошла ближе к пламени, вставая от Данияра по другую сторону костра. Сжав рукоять ножа, замахнулась над крадой, прорезая лезвием оранжевые обжигающие всполохи пламени. Затрещали сучья, а дым застелил глаза, от чего взор помутнел, и проступили слёзы. Но Данияр смотрел на Вагнару неотрывно, а возбуждение росло, отяжеляло тело, которое, казалось, обернулось огненным сплавом железа. И огонь горячил лицо, сушил губы.

– Дух Огня, освяти оружие, верным словом, правой рукой, доброй мыслью, силой предков, дай справедливость… – сказав это, Вагнара в последний раз взмахнула лезвием и протянула прямо через костёр Данияру, тот быстро его принял, опасаясь, что девица обожжётся.

Рукоять была горячей, нагретой ладонью Вагнары. Востягнув духом, он вобрал полную грудь воздуха, пропитанного горьким смолянистым дымом. Какое-то время Данияр стоял и смотрел, как подрагивают его пальцы, сжимающие рукоять тесака. Всего лишь на единый миг прострелило сомнение. Верно ли поступает?

– Если люба я тебе, то подтверди, – разорвала Вагнара его заминку.

Данияр сжал зубы, положил ладонь на ствол дуба, растопырив пальцы. Воткнул остриё прямо у мизинца, дальше – насколько хватит духа. Холодная сталь блеснула. И в её отражении Данияр поймал свой взгляд, растерянный и безумный. Яростный гнев поднялся из недр его существа мгновенно, растёкся по рукам, хлынул в голову, что перед глазами брызнули багряные искры, вынуждая с силой сжать рукоять и поскорее совершить начатое. Он надавил на палец, мгновенно проступила тёмная руда, потекла ручейком по коре, закапала на траву. Руки задрожали. Данияр стиснул зубы от острой боли. Краем зрения он держал во внимании недвижимую Вагнару, что смотрела на него в ожидании.

"Разве Богам нужна такая жертва?"

Когда лезвие едва ли не раздробило кость и не отсекло палец, перед глазами внезапно предстал образ матушки. Данияр обескураженно замер и уставился на раненую руку.

«Богам не нужны кровавые жертвы».

Тьму беспамятства пропорола вспышка света, вынуждая Данияра очнуться и на миг вынырнуть из забвения.

– Данияр, – окликнула Вагнара, напоминая о себе.

Князь повернул голову. В ярких всполохах огня он различил глаза княженки, на этот раз полные презрения и отвращения.

Стиснув зубы, Данияр сильнее надрезал мизинец. И в этот самой миг подался вперёд от мощного удара в спину. Князь охнул, окровавленный нож выскользнул из его ослабшей руки, упал в траву. Пронизывающая боль появилась немного позже, жгучая, чугунная и невыносимо острая, что хотелось закричать. Данияр опустил глаза и увидел острый, поблёскивающий в сете костра стальной наконечник стрелы, торчащий прямо из его груди, тёмное пятно, медленно расползающееся по кафтану. А затем отнялись ноги, переставшие чувствоваться твердь земли. Он рухнул в траву, сражённый вражеской стрелой.

Через мгновенно помутневшее сознание он услышал голоса, грубые, обрывистые. Данияр знал их, такой чужеродный для слуха русов говор имеют степняки. Поверженного князя окружили шорохи травы и хруст ветвей под множеством ног. Раненый отчаянно выискивал взглядом Вагнару. И нашёл – она стояла чуть поодаль, вжавшись в ствол дерева. Князь поддался вперёд, но это причинило несметную боль, что сковала его тело, вынуждая замереть. Кто-то пихнул его в спину, и он взвыл. Тяжёлая фигура шагнула через него. Данияр пронаблюдал, как здоровый бугай направился прямо к Вагнаре, та стояла, не шелохнувшись, глаза её застыли, и в них Данияр разглядел желание, именно такое, о котором он грезил всё это время.

"Но почему он?"

Задыхаясь от боли и омерзения, не в силах пошевелиться, Данияр проследил, как степняк, приблизившись вплотную к девице, сжал подбородок Вагнары и впился в её губы, целуя жадно и исступлённо.

– Не смей, – крикнул Данияр, но вышло только сиплое дыхание. Почувствовал, как изо рта хлынула кровь. Гнев и бессилие подорвали волю, вынудили согнуться.

Позади себя он ощущал присутствие чужаков, но они от чего-то не показывались ему. В глазах стало меркнуть, и в промежутках прояснения князь видел, как грязный степняк грубо срывает одёжу с Вагнары, обнажая её тело. Как властно сминает её груди, бёдра, она же отвечает ему со всей страстью. Данияр, как ни силился, не смог понять, что происходит. Разум его стремительно мутнел, и не верил он в то, что видели его глаза. Это ли было явью? Или видением, рождённым его беспамятством? Степняк, тем временем, повернул девицу спиной, приспустив штаны, навалившись всем весом на Вагнару, властно и ожесточённо взял. Данияр закрыл глаза и прошептал в который раз: