Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова - Виктор Ночкин Страница 25

…Из холодных окон

Прыгают наружу

Раненые звери

С добрыми глазами

Детвора смеётся —

В детских лицах ужас

До смерти смеётся

Но не умирает…

Егор Летов

Я был уверен в себе, принимая вызов, фактически брошенный мне Кадор-Манонгом. Черт с ним, с моим тщательно оберегаемым секретом, сейчас довольно-таки подходящий случай показать моим подданным, на что способен их король. Я был уверен, что этот «вампир» — не мастер меча, не фехтовальщик. Своих противников он побеждал за счет грубой силы, а уж в этом-то я ему не уступлю, учитывая мои магические штучки. Вообще-то, весь этот поход был затеян мною в основном для того, чтобы продемонстрировать всей Альде свои таланты воина и полководца, заработать авторитет щедрого (вспомнить только устроенный мной трехдневный праздник) и победоносного монарха. Так что победа в поединке с таким опасным противником, что напугал даже моего героя-маршала, покроет меня славой! К тому же я имел свои виды на этого старого монстра — я полагал, что измотаю его, только обороняясь и отражая все его удары, а затем — когда он устанет и убедится в непробиваемости моей защиты — я предложу ему почетную капитуляцию. Мне очень хотелось во-первых, задать ему несколько вопросов о природе его «вампиризма», а во-вторых — завербовать этого вояку в свою армию. Он, сражаясь на моей стороне, внушал бы страх врагам и своей огромной мощью, и своей жуткой славой упыря.

Поначалу все шло как по-писаному. Все сокрушительные удары секиры старика я точно парировал нечеловечески-мощными ударами моей Черной Молнии, что должно было хотя бы озадачить вампира — он не должен был подозревать во мне такую силу, принимая во внимание мою комплекцию. Однако наш бой все продолжался, а я не замечал в моем враге ни усталости, ни удивления. Тем более мне захотелось иметь такого воина на своей стороне. Наконец-то я начал замечать первые признаки усталости вампира — его дыхание стало более громким и частым, еще бы — при его-то весе! Мне даже показалось, что я замечаю в его глазах боль и сознание обреченности. Однако он упорно продолжал нападать и нападать, видимо, все еще надеясь завершить поединок одним мощным ударом, прошло еще немало времени, прежде чем он, наконец, хрипло дыша, отступил на несколько шагов и опустил оружие. Тогда я также сделал шаг назад и положив клинок на плечо, обратился к старику:

— Я хотел, чтобы ты сам убедился, что не сможешь победить в этом поединке. Как видишь, ты уже устал, а я даже не запыхался (на самом деле, я тоже здорово вымотался, но надеялся, что это не заметно). А потому, думаю, теперь ты прислушаешься к моему предложению — сдавайся. Я не знаю, как ты величаешь себя, но, полагаю, никому не зазорно сложить оружие перед королем Альды. Я же даю тебе слово, что плен будет почетным, а в дальнейшем я предложу тебе поступить ко мне на службу и занять место среди первых дворян моей страны! Такому великому воину, как ты, не подобает ютиться в развалинах и промышлять ночным разбоем — на королевской службе ты сможешь жить с подобающей пышностью и почетом!

Мне показалось, что эта торжественная речь произвела на старика должное впечатление — с минуту он размышлял, тяжело переводя дыхание, затем вскинул свой гигантский топор себе на плечо и кивнул. Я, разумеется, расслабился — и тут вдруг старый злодей прыгнул на меня, взмахнув секирой. Прыгнул — это слабо сказано, у меня просто в глазах потемнело, когда эта гигантская туша взвилась в воздух надо мной, закрывая, казалось, полнеба! Мелькнула мысль — заколдованных доспехов ему не пробить, но если этакий слон рухнет на меня — я превращусь в котлету внутри своего панциря. Машинально я метнулся вперед (чтобы уберечься от лезвия секиры) и вправо, припадая на колено. Руки в то же время действовали механически, посылая навстречу врагу клинок — сказались уроки фехтования, данные мне Сарнаком. Вся эта сцена, которую я описываю так долго, длилась, разумеется, какие-то доли секунды, мне же тогда показалось — прошла вечность. Сквозь забрало шлема видно не так уж здорово, к тому же я был малость оглушен. Поэтому я не сразу опомнился, несколько секунд неподвижно простояв на колене и по-прежнему сжимая рукоять меча, направленного вверх. Затем, все еще плохо соображая, начал подниматься, озираясь вокруг…

В двух шагах от меня лежал мой противник. Он еще дышал, с хрипом и бульканьем всасывая воздух, но дела его были плохи — мой меч буквально распорол ему грудь, когда он сам свалился на его черное лезвие. Машинально я глянул на свой меч — янтарь больше не блестел под косыми лучами низкого вечернего солнца, все лезвие было покрыто кровью. Поднявшись на ноги, я огляделся — за моей спиной молчали мои подданные, впереди, на высоком крыльце — враги. Тишину нарушил один из этих воинов, молодой рыжебородый парень — растолкав щитоносцев первого ряда, он спустился во двор и швырнув на грязный песок свой меч и небольшой круглый щит, отошел в сторону и уселся, обхватив колени руками и опустив голову. Его поступок словно подтолкнул остальных — они стали по одному спускаться со ступеней, с лязгом бросать оружие в быстро растущую груду и отходить вбок. Это, конечно, была победа, но мне почему-то стало невыносимо грустно, даже слезы на глаза навернулись. Сам не знаю, что это такое на меня нашло — я стоял, подняв забрало, не в силах оторвать глаз от умирающего гиганта и все бормотал:

— Ну зачем же ты так, старик, ну зачем же…

Вампир вдруг открыл глаза и неожиданно громко и внятно сказал:

— Я верю тебе, король, ты, верно, и впрямь хотел сделать меня своим дворянином, да только я здесь и сам жил королем — королем и умру… Никогда никому служить не стану… У-у-у… — его лицо сморщилось от боли.

— Я постараюсь снять боль, — ответил я и начал припоминать соответствующее заклинание.

Оно, видимо, подействовало — на лице раненого появилось какое-то подобие улыбки.

— Благодарю тебя, король-волшебник, — гораздо тише сказал он.

Спустя пару минут глаза его закатились, а я все стоял, не в силах оторвать взгляд от этого человека, умершего свободным и предпочевшего такую свободу жизни слуги…

Не знаю сколько я так простоял — минут десять, наверное… Потом я, словно стряхивая наваждение, начал возвращаться к действительности. Даже удивительно, как это я не замечал, как галдят вокруг меня мои вояки — они на все лады обсуждали подробности моего поединка с хозяином замка, вворачивая при этом такие детали, что я понял — сегодня я вошел в легенду. О поединке демона с вампиром сложат песни и баллады. И там все до последнего слова будет правдой — как бился бесстрашный король Альды с подпирающим небеса великаном, как пел песню смерти его черный меч, как от гула ударов рушились стены и валились наземь люди, как эхо этого гула три дня бродило по ущельям окрестных гор и как черная кровь вампира по колено затопила двор заколдованного замка… Что ж, именно этого я, в сущности, и добивался. Теперь я получу достаточно авторитета и уважения, чтобы приступить к кое-каким реформам и преобразованиям, идущим вразрез с местными обычаями и традициями — славному победителю и грозе вампиров позволено гораздо больше, чем полусамозванцу-полуузурпатору, занявшему трон лишь из-за страха местных перед демонами и каких-то старинных полузабытых обычаев…