Старая Контра - Павел Марушкин Страница 25

Ощущение было такое, словно сзади сработала баллиста, приставленная в упор к копчику и заряженная здоровенным бревном. Невысокие перильца, огораживающие площадку, стремительно канули куда-то в ночь. Пронзительно свистел разрезаемый воздух, однако Иннот не чувствовал его напора – всё тело словно онемело.

Далеко внизу проплывали в ярком лунном свете горы – складки парчи, расшитые ртутно-серебристыми нитями рек и блёстками озёр. Лёгкое облачко возникло прямо по курсу, стремительно увеличиваясь в размерах, – и бесплотной тенью скользнуло мимо. Земля под ним начала загибаться чашей. «Я сейчас гораздо выше той точки, где воздух становится слишком разреженным для дыхания, – подумал Иннот. – Не говоря уже о том, что после подобного удара позвоночник просто-напросто должен был ссыпаться мне в кеды… Проклятый метеоролог! Мог хотя бы предупредить! Я-то надеялся, он откроет какой-нибудь портал, что-то в этом роде… Ну почему мне так везёт в жизни на всяких великовозрастных хулиганов? Сперва Подметала, теперь этот… Нет, тот, кто дал их монастырю такое название, был на сто процентов прав! Они там, похоже, все с приветом!»

Каюкер достиг высшей точки траектории и начал снижаться. Различить, что творится на земле, было теперь совершенно невозможно: всё скрывал густой облачный покров. На такой скорости он казался каюкеру похожим на бесконечный рулон ваты, с бешеной скоростью разматывающийся внизу. Обернувшись назад, Иннот заметил тянущийся за ним бледный огненный след. «Я похож на комету, предвестницу разнообразных несчастий…» – Идиотская мысль мелькнула и тут же исчезла.

Облачный слой надвигался. Тучи казались чересчур плотными, вещественными; за миг до того, как погрузиться в них, каюкер невольно сжался, ожидая удара. Всё вокруг заволокла серая, быстро темнеющая мгла. Пропали все ориентиры; какое-то время Иннот даже не мог понять, движется он или же висит неподвижно в этом странном унылом пространстве… Наконец он прорвал облака и устремился к земле. По левую руку от него мерцало зеленоватое зарево – похоже, там находился город, а прямо по курсу зажглись и стали разгораться четыре яркие голубые точки, словно вписанные в углы некоего квадрата; именно там, в этом квадрате, должен был завершиться его путь. Каюкер инстинктивно попытался распахнуть свою летательную перепонку, затормозить, но сопротивления воздуха по-прежнему не ощущалось, будто его тело было заключено в некую невидимую, но отнюдь не бесплотную сферу. Тогда он вздохнул и скрестил руки на груди.

Голубые огни стремительно увеличивались, превращаясь в высокие решётчатые башни с пляшущими внутри них ослепительными молниями. Он успел ещё заметить строения неподалёку, но тут земля рванулась навстречу, мир вновь стал реальным, ворвался в лёгкие и хлестнул по физиономии чем-то холодным и колючим. Иннот с головой погрузился в огромный снежный сугроб, едва не потеряв при этом кеды.

Некоторое время ничего не происходило. Потом сугроб зашевелился, потерял свою правильную форму, рассыпался – и взъерошенный каюкер возник из его глубин, словно Афродита из пены, отплёвываясь и выгребая комья снега из-за шиворота.

Вокруг была ночь, той дело разрываемая яркими голубоватыми сполохами. Элементаль-грозовик бился внутри высокой решётчатой башни, отбрасывая на снег длинные изломанные тени; прямо перед ним возвышалось неописуемо-мрачное здание, несущее на себе следы давнего пожара – тьма, тишина и провалы незастеклённых окон. Ёжась от холода, Иннот сделал несколько шагов вперёд и громко чихнул.

– Без оглядки лез в бутылку, как пират на абордаж. Ну и что же в результате? Что за мерзкий антураж?! – пробормотал каюкер; в редкие минуты растерянности ему случалось подбадривать себя такими вот стишками-импровизациями. Однако не успел он договорить, как почувствовал на плече чью-то тяжёлую длань.

Надо сказать, неожиданно опускающаяся на плечо ладонь – далеко не самый приятный момент в жизни любого человека; тем более что принадлежит она, как правило, кому-нибудь власть предержащему. Иннот, избравший профессию, находящуюся на самой грани закона и беззакония (причём сама эта грань была зачастую весьма расплывчата), среагировал молниеносно. В его планы отнюдь не входило знакомство с местным начальством, тем более что в данном случае ни о какой законности его пребывания здесь и речи быть не могло. Поэтому он резко вскинул руки, перехватил запястье стоявшего за его спиной и с силой рванул его вперёд, одновременно ускользая в сторону. Облачённая в кожаный плащ фигура смачно приложилась к кирпичной стене – и тут же, не сделав ни единого лишнего движения, вновь развернулась к каюкеру. «Эге, – смекнул тот. – А паренёк-то непрост!» Длинное костистое тело врага было с ног до головы затянуто в чёрную кожу. На диво высокий воротник и широкополая шляпа скрывали лицо, отбрасывая густую тень, так что рассмотреть его черты не представлялось возможным – они словно постоянно ускользали от взгляда. Сама голова была непропорционально маленькой по отношению к туловищу.

Не теряя ни секунды, Иннот подпрыгнул, как кот, вцепился пальцами в те места, где у нормального человека должны расти уши, и пропустил между ладонями серию мощнейших разрядов – вполне достаточной силы, чтобы довести любые мозги до состояния хорошо прожаренного бифштекса. Руки каюкера буквально гудели от напора энергии; однако вся она, казалось, течёт в пустоту! «Такое впечатление, что я пытаюсь устроить каюк тумбочке или стулу!» – мельком удивился Иннот. Впрочем, любой стул уже загорелся бы – такой силы были импульсы. Странный незнакомец легко отодрал от себя каюкера и швырнул его на несколько шагов.

Шляпа от резкого движения съехала на затылок, и Иннот смог наконец увидеть лицо своего врага. Нельзя сказать, что это доставило ему большую радость: собственно говоря, лица как такового не было. Вместо нормальной головы плечи страшилища украшал череп, туго обтянутый мумифицированной пергаментной кожей. Чудище между тем широко осклабилось, распахивая безгубый рот. Нижняя челюсть упала ему на грудь; монстр схватил её обеими руками и оттянул ещё больше вниз. Тело под плащом задвигалось, грудь стало раздувать. Что-то шевелилось там, внутри… В прыгающем свете элементалей было видно, как из провала глотки лезет вверх нечто тёмное: то ли гигантская пиявка, то ли струя необычайно густого, угольно-чёрного дыма. Каким-то шестым чувством каюкер понял, что у него осталось в запасе совсем немного времени. Верный бумеранг будто сам собою выскользнул из-под пончо и удобно лёг в ладонь; Иннот занёс руку и метнул своё оружие в упор, с двух шагов, целясь в лоб монстра.

Неизвестно, в чём тут было дело: может, его электричество всё же оказало какое-то действие, а может, иерофант не шутил (или не совсем шутил), говоря о благословлении, дарованном оружию его зубами, но от удара голова чудища буквально взорвалась, рассыпалась невесомой трухой, как перезревший гриб-дождевик после хорошего пинка! Чёрная субстанция беззвучным фонтаном рванулась в ночное небо. Каюкер на всякий случай попятился. Тело трагически всплеснуло руками, попыталось нащупать несуществующую голову, погрозило Инноту длинным паучьим пальцем и забегало кругами, не разбирая дороги, словно обезглавленная курица.

– А времени у меня всё меньше… – покачал головой каюкер и вытащил из кармана монетку-компас.