Арес - Даниил Аксенов Страница 25

Ларант, верховный жрец Зентела, ненавидел устриц. Казалось бы, что может быть в них хорошего? Склизкие, чрезмерно мягкие, подаются в раковинах, вкусом похожи на перезрелый овощ – отвратительное блюдо. Они выскальзывают из пальцев, так и норовят упасть на пол или на одежду, сочатся мерзкой жидкостью, которая стекает прямо на кисти рук… Когда жрец брал одну из этих тварей и выковыривал ее из скорлупы, то всегда задумывался о том, что она сожрала перед тем, как оказаться пойманной. Ему очень хотелось верить, что не труп какого-нибудь животного, а еще хуже – человека. Мысли об этом вызывали рвотный рефлекс, но улыбка не покидала лица Ларанта. Изо дня в день на протяжении пяти лет жрец ел их на обед. Он мог бы, конечно, приказать не приносить больше это блюдо, но не смел. Устриц обожал хозяин и всегда лакомился ими, будучи в человеческом облике.

– Распорядиться о добавке, ваше благочестие? – почтительно осведомился слуга, глядя, как верховный жрец с видимым удовольствием поглощает моллюсков, сидя в одиночестве за длинным столом.

– Мм… может быть… может быть… хотя нет. Что-то я сыт сегодня. Распорядись, чтобы принесли фруктов.

Ларант заказывал добавку строго каждый день месяца, кратный числу три. По его мнению, этого было достаточно, чтобы создать иллюзию того, что он без ума от устриц. Раньше жрец пробовал съедать больше одной порции каждый второй день, но после того как едва справился с приступом тошноты в присутствии хозяина, отказался от этой затеи.

– Слушаюсь, ваше благочестие. – Слуга согнулся в поклоне. Он был одет в белую жреческую мантию, но без зеленого шарфа.

– И еще пригласи Терсата. И письменные принадлежности захвати.

Через пару минут служка объявился, нагруженный цитрусовыми и бумагой с перьями. Поставив корзинку с фруктами на стол перед господином, он положил все остальное на низкий столик у стены.

Едва письменные принадлежности оказались расставлены, дверь отворилась и вошел толстенький низкорослый человечек, чье лицо, казалось, утопало в складках жира. Его фигура составляла такой контраст с высоким и худощавым Ларантом, что верховный жрец предпочитал не появляться на публике рядом со своим помощником. Их последний совместный выход породил песенку, рожденную в больном воображении черни. Ее суть сводилась к тому, что церковь Зентела давно уже перестала расти вверх, но зато рост вширь резко ускорился.

– Приятного аппетита, ваше благочестие. – Тон толстяка был смиренен и кроток.

– Спасибо, Терсат. Присаживайся. Нам нужно будет кое-что написать.

– Распоряжение для храмов?

– Ты догадлив, как обычно.

Помощник с кряхтеньем уселся за низкий столик.

– Будем искать изменившихся, ваше благочестие?

– Изменившегося. Одного.

– По каким признакам, ваше благочестие? Или всех подряд?

Ларант вздохнул, глядя на остатки устриц, которые хотелось вышвырнуть в окно, разбив дорогущие разноцветные стекла.

– Что ты, Терсат, наши жрецы не справятся, если дать им задание обращать внимание на любую странность, – сказал он, усилием воли отводя глаза от стола. – Я планировал резко сузить требования. Для начала.

– Внезапно разбогатевших?

– Да. Ты опять прав. Думаю, пусть ищут тех, кто был нищим, а внезапно стал богатым. Или был богатым, а стал еще богаче. У кого скоропостижно скончались состоятельные родственники. Кто начал изменять своим любовным привычкам, а заодно и жене.

– Ваше благочестие!

– Терсат, посмотрим правде в глаза. – Ларант отреагировал на эмоциональное высказывание помощника весьма равнодушно. Вопросы своей нравственности редко волнуют тех, кто занимается чужой. – Жрецы знают обо всем этом. Не могут не знать. Вот только предпочитают не обращать внимания. И я даже в чем-то с ними согласен. Так спокойней. Но сейчас ситуация требует совсем других действий.

– Понимаю, ваше благочестие.

Виктор пока что не собирался становиться богаче. Ему в голову даже не приходила мысль, что нужно сделать в замке, чтобы поправить свое финансовое положение. Не потому что он не мог, – мог, наверное, ведь выходец из нашего мира обладает большими знаниями в целом, чем житель Средневековья, но Антипова беспокоили другие проблемы. В жизни бывают ситуации, когда деньги – не главное. Хотя почему-то чаще всего возникают лишь в самом конце означенной жизни.

Виктор плохо спал всю ночь, и не успело солнце полностью подняться над горизонтом, как он выскользнул из замка. Ему было приятно видеть, как после вчерашних происшествий изменилось отношение стражников. Они только что вновь заступили на пост, и еще сонный Пента отворил калитку.

– В лес, Ролт? – спросил он.

– В лес, господин солдат.

– Осторожней там.

– Конечно, господин солдат. Я даже здесь осторожен.

Выйдя за ворота, Антипов резко ускорился. Он очень хотел получить обещанные ответы как можно быстрее. Виктор бежал, размышляя на ходу о том, как много свиданий было в его прежней жизни. На некоторые из них он торопился с замирающим от волнения сердцем, а на другие – просто шел, глазея по сторонам и думая о чем угодно, но только не о будущей встрече. Интересно, что первая категория свиданий была связана с девушками, а вторая – с работой. Куда отнести беседу с богом войны, Виктор не знал. Он бежал со всех ног, но сердце билось без сладостных замираний – так, словно Антипов просто опаздывал на работу. Получалось, что Арес – лучше, чем деловые будни, но хуже, чем девушки.

Влетев на поляну, Виктор совсем было уже хотел разразиться привычным вопросом «Есть ли тут кто?», подразумевающим долгое ожидание ответа, но его невидимый собеседник сумел удивить:

– Рановато ты, мой друг. – Слова прокатились по опушке как раз в тот момент, когда рот Виктора раскрылся для произнесения первой фразы.