Цена заклятия - Роберт С. Стоун Страница 25

Те же слова, что сейчас рвались с языка Эша.

Его лицо в зеркале расплылось в довольной улыбке, и оно продолжало улыбаться, даже когда его собственные губы округлялись, выговаривая финальные слоги.

А затем рука в перчатке заслонила отражение от взора Эша и вырвала зеркало из его пальцев. Эш поднял глаза и увидел улыбающегося садовника, солнце сверкало на его зубах почти столь же ярко, как и на изогнутых краях садовых ножниц в его руке.

Джейм Кордор считал завтрак гарантией безопасности от ежедневных неприятностей. Каждый омлет, пирожок или фрукт служил противовесом жестоким ветрам, дующим из Башни Совета, которые, как подозревал Кордор, однажды со всей своей яростью настигнут его. По расчетам любого человека, в дородности министра финансов заключался достаточный противовес и более худшим неприятностям, но Кордор уже чувствовал приближение бури. И так случилось, что ранним апрельским утром необычайно большой сервиз гатонского фарфора, расписанный вручную, был расставлен перед ним и наполнен его любимыми блюдами.

Однако там имелся один прибор, которого Кордор не рассчитывал сегодня увидеть. Это было серебряное блюдо ручной работы, на нем дворецкий приносил визитные карточки посетителей. Его наличие на сервированном для завтрака столе беспокоило, поскольку Кордор никого не приглашал разделить с ним эту трапезу. Но на этот раз на подносе не было визитной карточки.

Взамен, подобно единственному яркому глазу, глядящему прямо в расстроенные очи Кордора, там лежала единственная, только что отчеканенная золотая монета.

— Сэр? — вновь обратился к своему хозяину дворецкий. Джейм Кордор сидел, безвольно ссутулившись, словно мертвый, в своем огромном, обитом вельветом кресле. Крошка миндального круассана беспечно прилипла к нижней губе министра.

Медленно Кордор отвел взгляд от угрожающего кругляшка на подносе. Он заставил себя выпрямиться и аккуратно обмахнул рот салфеткой.

— Проси, — почти неслышно произнес министр. Дворецкий коротко кивнул, затем помедлил и добавил:

— Я велел охранникам остаться в потайных нишах.

— Нет! — вскинулся Кордор. Давным-давно он велел построить потайные ниши в деревянных панелях столовой, чтобы не беспокоиться по поводу собственной физической безопасности во время приема пищи и, что не менее важно, иметь возможность подслушивать разговоры гостей. Но если Хазард пришел, чтобы требовать…

— Я увижусь с этим посетителем наедине, — сообщил Кордор, и его голос впервые за это утро прозвучал уверенно. По-видимому, вопрос сводился к колебаниям цен, сопоставлению дебета и кредита, то есть к тому, что министр финансов знал досконально. Хотя он и не исключал угрозы насилия, раз уж Хазард пришел к нему лично, все же риск был ничтожен по сравнению с опасностью того, что кто-то может подслушать его разговор с шантажистом.

— Я увижусь с ним наедине, — повторил Кордор. — Вы поняли? Наедине!

Как и несколько наиболее высоко стоявших чиновников из чалдианского правительства, Кордор знал, что Брент Каррельян и Галатин Хазард одно лицо, но этот факт никем никогда не был озвучен. На нескольких церемониях и вечеринках, где присутствовали они оба, Кордор даже дружелюбно болтал с Брентом, но никому никогда даже не намекнул на то, что на приеме был вымогатель, которому он платил ежегодную дань в восемь тысяч золотых.

Но то, что Брент явился к нему как Галатин Хазард, было не просто беспрецедентным, это казалось опасным. Кордор решил, что лучше всего действовать с этим человеком со всей возможной решительностью. Удовлетворить его и заставить уйти. «Если только, — подумал Кордор, — я знаю, что может удовлетворить подобного человека…»

Когда Брент, один, вошел в комнату, Кордора удивила простота его черного костюма, напоминавшего траурный. Взволнованный, Кордор неосознанно потянулся к эклеру, желая продемонстрировать, что появление Брента его ничуть не смутило. Но аппетит министра финансов куда-то мигом улетучился.

— Доброе утро, Джейм, — приветливо начал Брент.

— И вам доброе утро, господин Каррельян. Я недоумеваю, почему вы не послали свою более привычную визитную карточку.

Брент улыбнулся и присел на край длинного стола красного дерева.

— Я счел, что монета больше отвечает серьезности своего визита. И служит частичной компенсацией вашего времени.

Кордор нахмурился, но ничего не сказал, надеясь, что Брент без лишних экивоков перейдет к основному предмету разговора.

Каррельян небрежно поднял пустое блюдо, смахнул крошки сахара и внимательно пригляделся к ручной росписи.

— Гатонский фарфор. Прекрасно.

— Всегда следует обедать на лучшем, — ответил Кордор, довольный, что преамбула завершается с таким вкусом. Никто в Чалдисе, за исключением Брента, не знал, что отец Кордора был агентом южных теократов. И хотя Кордор, как правило, хранил верность Чалдису, изначально в основе его высокой репутации еще на посту заместителя министра финансов лежало заключение низкотарифного двустороннего торгового соглашения с Гатонью, за которое Кордор был тайно, и весьма основательно, награжден Гатонским Теархом. Обнародование этой тайны могло досрочно сделать его экс-министром финансов.

Брент поставил блюдо на стол и улыбнулся без малейшего намека на теплоту.

— Некто, — мягко начал он, — затаил злобу на стариков, некогда заседавших в правительстве, и, кстати, на меня. Что касается моей персоны, я никогда не мог похвастаться многочисленными друзьями. Но старики… Честно говоря, я в растерянности. Зачем кому-то понадобилось убивать ваших предшественников? Зачем кому-то может понадобиться убить вас, когда вы выйдете в отставку?

Кордор, не притронувшись, положил эклер. Выходит, Каррельян пришел, чтобы обсудить убийства, а не тщательно скрываемое прошлое Кордора. И все же Джейм ни на йоту не почувствовал облегчения. То, что Каррельян оказался здесь, означало только одно: он чего-то хочет, и если он не получит этого, у него достаточно могущества, чтобы обрушить стены на голову Джейма Кордора.

— Позвольте, — осторожно начал Кордор, — дать вам небольшой совет: забудьте о том, что вам известно, возьмите отпуск. Климат побережья Рич восхитителен в это время года. Каждую весну они делают сидр из мякоти незрелых южных персиков. Потрясающая вещь. Он заставит вас забыть обо всем на свете.

— Я был бы счастлив забыть, — кивнул Брент. — И в вашем прошлом, в частности, есть несколько вещей, которые я охотно предал бы забвению. Но этот вопрос о затаенной злобе… — Брент вздохнул. — Один из ваших коллег старается освежить мою память.

Глаза Кордора сузились, он откинулся на высокую спинку своего кресла. Хазард заменил хлыст морковкой, и теперь, когда опасность перестала пугать непосредственной близостью, острый ум Кордора начал работать в полную силу. Он вновь поднял эклер и задумчиво откусил кусочек. Один из его коллег… Процесс отсева занял всего мгновение. Только Эш мог привлечь Хазарда к этому делу. Возможно, в качестве отвлекающего фактора для убийцы, некоей дополнительной фигуры в игре, которая может увеличить шансы разведки овладеть ситуацией. Очень неосмотрительно, решил Кордор. Эш мог не знать о способностях Хазарда к раскрытию всяческих тайн, но Кордор имел с этими способностями близкое и весьма болезненное знакомство. Галатин Хазард обладал раздражающей привычкой открывать больше, чем ему следовало знать, а в данном случае это совершенно недопустимо.