Темные небеса - Михаил Ахманов Страница 25

Сантьяго больше не глядел на небо — стоял, уставившись в землю, и о чем-то размышлял. Мысленно потянувшись к нему, Марк ощутил его холодное спокойствие; их водитель выбирал дорогу, припоминая утесы и трещины, осыпи и каменные глыбы, поджидавшие их впереди.

— Переждем? — спросила Майя. — Может быть, они улетят.

Марк заглянул в ее темные глаза и покачал головой.

— Сомневаюсь, тхара. Они что-то ищут.

— Нас? — На ее лице промелькнула тревога.

— Вряд ли. Откуда им знать, что мы направились в Никель? Они просто изучают территорию в поисках движущихся объектов или каких-нибудь строений. Думаю, ищут наши базы в Северном и Никеле. Я уже не помню… — Марк наморщил лоб. — Там есть какое-то оборудование на поверхности? Жилые дома персонала, подъемники, астродром?

— Нет, — сказала Ксения. — Все взорвано или завалено камнем. Даже взлетно-посадочные полосы, где приземлялись челноки с орбиты.

— Предусмотрительно. Шахты глубокие, даже с детектором массы ничего не найдешь.

Над ущельем, разбившись на звенья по три-четыре аппарата, прошла новая волна машин. Шлем сообщил, что опознаны малые транспорты с экипажем, и это означало, что дроми собираются вести наземную разведку — по крайней мере, в подозрительных местах. Транспортов было около сотни, но к Никелю они не повернули, а плотной стаей пронеслись на восток.

— Полетели к Веласкесу, — буркнул Сантьяго. — Там старые медные копи, еще фаата в них рылись. Стоят несколько хибар, сложенных добытчиками малахита… Пусть ищут! Никого там нет. — Он повернулся к краулеру. — Поедем. Не вижу смысла тут сидеть.

Часа через три ущелье вывело их на северный склон Сервантеса. Постепенно понижаясь, он тянулся километров на двадцать пять и был изрезан оврагами и неглубокими лощинами, над которыми торчали скалы. Здесь встречалась кое-какая растительность, эндемик Тхара — низкие колючие кусты, корявые, будто пораженные ревматизмом деревья с голубоватой листвой и неизменный мох. На камнях, выступавших над его жестким ковром, грелись сиренды, а в кустарнике шныряли местные крысы, названные так за прожорливость, серую шкурку и длинный хвост. К настоящим крысам они отношения не имели, являясь разновидностью травоядных ящериц.

— Мы на них охотимся, — сказала Ксения. — В окрестностях Никеля их тоже много. Но первое время ребятишки их не ели.

— А теперь? — спросил Марк.

Его сестра пожала плечами.

— Теперь едят. В шахтах есть гидропонные теплицы, с которых получают овощи, по коз и овец там держать нельзя. С ферм привезли кур, но их мясо и яйца — только для больных и самых маленьких. Пробовали мясо дьяволов, но оно совсем несъедобно.

Марк посмотрел на ее исхудавшее лицо, потом перевел взгляд на Майю и вздохнул. Они выросли в мире, не знавшем недорода и голода, не ведавшем отсутствия пищи или каких-то редких лакомств, ибо их можно было привезти с Земли или других планет. В этом мире дети ни в чем не знали отказа — во всяком случае, если дело касалось еды, и с двух-трех лет маленький человечек мог зайти в любую лавку, в любое кафе или тратторию и выбрать все, что душа пожелает. Так было здесь, на Тхаре, и на Земле, Ваале, Гондване и в десятках других миров, но этот период изобилия, совпавший с полетами к звездам, тянулся не очень долго, двести или чуть больше лет. Генетическая память человечества еще хранила ужасы прошлых эпох, ибо тысячелетия голода и болезней не отстояли во времени так далеко, чтобы сделаться сказкой и мифом. Это прошлое, в котором не брезговали крысами, ели ворон и прочих малоприятных тварей, ожило сейчас на Тхаре, напомнив его обитателям, как уязвимы люди и как хрупка цивилизация, лишенная машин.

Краулер двигался в мелкой лощине, подминая кустарник и мох. Впереди уже виднелись скалы Хаоса; их вершины освещало солнце, провалы меж ними прятались в тенях, черные зевы пещер были как разверстые драконьи пасти. Когда-то, отступая с юга, здесь остановился и растаял гигантский ледник, и все, что он тащил с собой, небольшие камни и огромные глыбы, осело на землю, навалилось на нее миллионнотонным грузом, заставив где треснуть, где раздаться под тяжкой ношей, где принять ледниковые воды и спрятать их в земных глубинах. Это место былых борений льда и камня было изумительно красивым; здесь над сотнями водопадов висели радуги, радовал глаз цветной мрамор, встречались залежи родонита, чароита и Лабрадора, друзы аметистов и горного хрусталя. Все шло к тому, чтобы со временем сделать из Хаоса первый на Тхаре заповедник. Никто против этого не возражал, и спорили лишь об одном: истребить ли в Хаосе каменных дьяволов или считать их таким же охраняемым объектом, как живописные виды и мрамор всех оттенков спектра.

Следившая за небесами камера пронзительно запищала. Шесть летательных машин пронеслись над лощиной и тут же, развернувшись, пошли на снижение. «Держитесь, тхары! Они нас заметили!» — рявкнул Панчо Сантьяго и врубил гравипривод. Краулер ринулся вперед в стремительном прыжке, а за его кормой молнии уже буравили камень и землю, и багровые сгустки плазмы растекались огненной лавой, сжигая кустарник и мох. Тяжелый транспорт вильнул вправо, влево, снова вправо, потом замер на мгновение, вдруг взлетел на крутой склон лощины и тут же покатился вниз. Панчо вел его зигзагом, избегая ударов метателей; синие сполохи били то впереди, то сзади, гремел от разрядов воздух, скрипели камни под траками гусениц, уносились назад темные глыбы, прыгала вверх-вниз стена ущелья, испещренная трещинами. Почти как в «ястребе» во время боя, подумал Марк, цепляясь за сиденье. Да, почти как в «ястребе», только не было у него сейчас ни брони, ни защитных полей, ни лазеров, ни ментальной связи с кораблем. И корабль вовсе не корабль, а беззащитный краулер…

— К люку, тхары! Как сброшу скорость, прыгайте и забейтесь в щель! Потом — в Хаос! — крикнул Сантьяго. — Я их уведу! Уведу, заморочу и вернусь за вами! Ждите у водопада Винджа.

— Панчо прав, — сказала Ксения. — Они и в Хаосе не отвяжутся.

— Дорогу в Никель показывать нельзя, — согласилась Майя. — Только вернется ли он?

— Вернется, и я с ним. Его нельзя бросить в одиночестве, без всякой защиты. Панчо уже немало лет. — Ксения вытянула руку. — Марк, дай мне твой бластер.

Она хочет остаться! Марк ощутил, как при этой мысли на висках выступает испарина.

— Бластер для тебя бесполезен, это личное оружие, — хрипло выдавил он. — В твоих руках, девочка, бластер не будет стрелять. И потому если кто и должен остаться с Сантьяго, так это я. Меня учили выживанию в подобных ситуациях.

Девушки переглянулись. Серые глаза, черные глаза… Ресницы их согласно опустились и взметнулись вновь, словно обе пришли к одной и той же мысли. Ксения будто бы что-то сказала Майе, и та ответила — безмолвно, одним движением ресниц. «Береги его», — понял Марк и уловил ответ: — «Да, конечно».

По курсу краулера ударила молния, камень потек раскаленной лужей, из-под гусениц полетели багровые брызги.

— Я знаю, что ты десантник и что тебя учили многому, — вымолвила Ксения. — Поэтому ты нам необходим. Всем тхарам! Ты нам нужен, брат! Ты…