Приют изгоев - Инна Кублицкая Страница 25

Распорядок дня также не радовал разнообразием. Вставали с солнышком, выпивали по чашке горячей коричневой жидкости, которую здесь почему-то называли чаем, и шли работать. Часа через два Эйли приносила завтрак, и Батен, выбравшись на бортик, закусывал и немного отдыхал. Бортик-оградка был всего два фута в ширину, но Батен, к своему удивлению, скоро приноровился сидеть и даже лежать на его узкой шершавой поверхности. Таласары и вовсе чувствовали себя на нем свободно и умудрялись разминуться, не задевая друг друга и без того, чтобы столкнуть встречного в воду. Батен пока не чувствовал себя уверенным настолько, и Кратерис, бывало, встретившись с Батеном на оградке, предлагал ему постоять спокойно, и лишь после того обходил, лишь иногда едва коснувшись… Обедали у домика, где пережидали самые жаркие и изнурительные час-два под шелковым навесом; время проходило в дремоте или ленивой беседе ни о чем. Потом снова работали, и ужинали уже в темноте, чуть развеиваемой масляной лампой. После те, кто не совсем вымотался, снова шли на делянки пройти еще рядок-другой. В темноте на одной трепалке работали по двое, чтобы ненароком не посбивать шесты. И хотя перед сном работали далеко не все, но Кратерис с Форнаксом были неутомимы, и Батену было неловко оставаться на веранде с Эйли и мамой Инди, в то время как они боронили свою делянку, и он с проклятиями тоже лез на трепалку, поминая свое чувство солидарности.

Впрочем, Эйли все-таки не оставляла его своими заботами. Батен не сразу заметил, что еду для него она готовит отдельно от остальных: специально несоленую, с большим количеством овощей, чтобы они впитывали соль из воды, которая здесь считалась пресной. Ему было неловко, но он ничего не мог с собой поделать — к обилию соли в еде и вокруг привыкнуть было невозможно. Скорее всего мучился Батен так от того, что в Шеате соли всегда было мало, она была дорогая и досаливали пищу только-только, чтобы не заболеть; в бедных деревеньках по всему краю зобастых идиотов было как нигде в Империи — поговаривали, что это именно из-за недостатка денег на соль.

Эйли, которой он имел неосторожность рассказать об этом как-то вечером, посочувствовала ему и однажды даже предложила половину своей ежедневной порции вина, но уж тут Батен наотрез отказался. Красного вина выдавали каждому полторы пинты в день, его пили наполовину с водой, чтобы оно лучше утоляло жажду; пресной же воды давали по четыре кварты — хочешь пей, хочешь мойся.

Батен в общем-то был благодарен этой девочке: никто из таласар не был расположен нянчиться с ним и объяснять известные каждому ребенку вещи. Эйли же не надо было даже упрашивать — она сама рассказывала все, что могла рассказать; благодаря ей Батен стал лучше разбираться в мире, который будет окружать его теперь. К тому же она обладала поистине удивительным для ее возраста тактом и ухитрялась опекать Батена незаметно Для окружающих и часто для него самого. Она ненавязчиво учила его многому из того, что таласары умеют чуть ли не с пеленок. Например, она обучила его завязывать добрый десяток узлов, что, разумеется, обязательно должно было пригодиться Батену, реши он жить хоть на Стене, хоть здесь, на Отмелях.

На шестой день, ближе к вечеру, Батен, дошлепав верхом на трепалке до края рядка, на минуту остановился передохнуть. Он снял уставшие ноги с педалей и, разминая ступни, огляделся. Кратерис, Форнакс и остальные обитатели соседних квадратов Усердно шевелили трепалками драгоценные зеленоватые листья; Эйли приплясывала на площадке у дома, снимала с веревки развешанные для провяливания корешки местного овоща — похожие по виду на морковку, в хорошо провяленном виде они вкусом походили на курагу; похоже, на ужин будет фруктовый суп.

С овощами, кстати, в Таласе был полный порядок. Таласары на каждом удобном клочке земли заводили хоть крохотный, но огородик, а при их методах земледелия и климате урожаи были куда обильнее, чем на Плато, где земли всегда хватало. На склонах Стены выращивали виноград, из которого делали вполне приличное вино, на террасах росли фруктовые деревья, в достатке выращивались картофель, помидоры, кабачки… Было здесь и несколько видов овощей и фруктов, каких Батен не видывал до того, как попал в Талас.

А вот с пшеницей и ячменем обстояло иначе: таласары предпочитали обменивать зерно на икру и прочие морские продукты, а не выращивать сами — для злаков требовались слишком большие площади.

И, естественно, сколько угодно водорослей, крабов, моллюсков и рыбы — океан-то рядом. А вот мяса Батен здесь еще не видал и не увидит скорее всего долго: свинина была дорога, баранина и козлятина — еще дороже, а говядины в Таласе, похоже, не было вовсе. Правда, была птица — но Батен никогда не считал ее полноправным мясом. Тем более, что птица здесь тоже питалась рыбой со всеми вытекающими последствиями.

Эйли тем временем отдала корешки маме Инди и, прихватив корзинку, понесла полдник Кратерису, Форнаксу и Батену. Увидев это, Батен снова зашлепал трепалкой: он лишь чуть-чуть отставал от Кратериса. Ближе всего к дому была делянка, на которой работал Форнакс, но он был на противоположном конце рядка; его Эйли даже окликать не стала — помахала рукой, привлекая внимание, поставила на бортик миску и пошла дальше. Следующим был Батен; он сейчас работал как раз рядом с оградой, и Эйли подождала, пока он подшлепает ближе, вылезет на бортик, и только тогда вручила ему миску с овощным рагу и солидной порцией жареного тунца.

— Я рыбу специально для тебя жарила, — сказала она, радостно улыбаясь. — Без соли, как ты любишь.

— Спасибо, — проговорил Батен. — А…

— Я сейчас отнесу полдник Кратерису, — перебила она Эйли. — И вернусь. Поболтаем. Да?

Батен улыбнулся в ответ и кивнул.

Кратерис был уже на бортике, поджидал и пил из своей фляги подкрашенную вином воду. Он что-то сказал подошедшей Эйли, та рассмеялась, присела на корточки рядом, полупроговорила-полупропела какую-то дразнилку и только после этого отдала ему миску. Кратерис в ответ сделал большие глаза и сказал что-то страшное. Прыснув смехом, Эйли легко поднялась с корточек и пошла обратно к Батену.

Они сидели на бортике, свесив ноги в воду. Было время прилива, и вода, которую в ушные чеки пускали для дренажа через систему шлюзов, поднялась примерно на фут, почти до уровня, который считался предельно допустимым.

— Сколько тебе лет, Эйли? — заговорил Батен.

— Двенадцать. — Эйли жевала «абрикосовый корешок».

— Кто-то велел тебе заботиться обо мне? — спросил Батен.

— Нет, конечно, — небрежно ответила она.

— Однако ты готовишь специально для меня, учишь мелочам и вообще стараешься помочь.

— Разумеется, — сказала Эйли.

— Почему же разумеется?

— Ну раз я здесь, — сказала Эйли, как будто это что-то объясняло.

— Не понял, — признался Батен.

— Ну раз я работаю здесь, я несу ответственность за то, что здесь происходит, — объяснила она; слова снова были заученные, взрослые. — Но здесь все идет нормальным порядком, и только ты страдаешь от того, что не привык к нашей жизни. Значит, я должна помогать тебе.