Бродяга Гора - Джон Норман Страница 25

— Понятно, — промолвила она язвительным тоном. — Но имя Беверли может принадлежать не только рабыне. Я буду носить его как свободная женщина.

— Дело твое.

— А еще нам с тобой надо будет договориться о всех деталях, касающихся нашего совместного проживания.

— Само собой.

— Первым делом мне хотелось бы помыться.

— У меня есть маленькая медная ванна.

— Что же до готовки, уборки и прочих домашних дел, то мы поделим их поровну, и каждый будет отвечать за свою долю, — заявила Беверли.

— Интересно! — возмутился я. — Выходит, мне предстоит целыми днями работать, а потом, приходя домой, еще и хлопотать по хозяйству?

— Не рассчитывай, будто я буду выполнять за тебя черную работу, — отрезала она. — Я свободная женщина. Я буду делать свои дела, а ты свои. Понятно?

— Чего тут непонятного?

— Надеюсь, ты снял комнату не в этом убогом квартале? — осведомилась Беверли, подняв глаза на фонарь, раскачивающийся над входом в трактир.

— Зря надеешься, — сказал я.

— Надо будет присмотреть что-нибудь получше.

Я промолчал, подумывая, что было бы недурно сорвать с Беверли простыню. Надо полагать, она прекрасно смотрелась бы с колокольчиком на ошейнике.

— Я обошлась тебе меньше чем в сребреник, — сердито проворчала Беверли после непродолжительного молчания. — А между тем некоторых девушек покупали за два, а то и за три серебряных тарска.

— Это были очень красивые женщины, — пояснил я — некоторые принадлежали к высокой касте, а две были даже особо обучены для утонченных удовольствий.

— Но уж я-то, конечно, куда дороже, чем любая из них, — раздраженно заявила она.

— Ты сердишься? — удивился я.

— Конечно! Я стою гораздо больше, чем девяносто восемь медных тарсков.

— А вот я вовсе не уверен в том, что ты стоишь и этих девяноста восьми медных тарсков.

Беверли охнула от злости.

— Если девушке на рынке Гора цена полновесный сребреник, так за нее сребреник и дадут, — пояснил я.

— Ты отвратителен!

— А ты никак не стоишь серебряного тарска.

— Ненавижу тебя!

— По мне, так ты не стоишь и пары медяков.

— Животное! — воскликнула Беверли. — Животное!

— Помни, — сказал я ей, — у тебя нет Домашнего камня.

— Иными словами, ты говоришь, чтобы я попридержала язык?

— Тебе бы это не повредило.

— Ну конечно. У меня нет Домашнего камня, значит, надо мной можно измываться как вздумается. Можно сорвать с меня эту простыню, швырнуть прямо на камни, овладеть мною силой и снова обратить в рабыню!

— У меня и в мыслях не было ничего подобного. Хотя… такое возможно.

— Ха, возможно! Да у тебя духу не хватит!

— Не дразни меня.

— Ты слишком слаб для этого. Куда тебе?

Я схватил ее за укутанные простыней плечи и яростно встряхнул.

— Ой! — воскликнула она. — Не гневайся, господин. Пощади меня.

— Слово «господин» легко слетело с твоих губ, — заметил я.

Беверли поспешно завернулась в простыню. Выглядела она подавленно.

— Не сердись, — сказал я, — мне следовало вести себя сдержаннее.

— Мне угрожает опасность, Джейсон? — спросила она.

— Нет, — постарался успокоить ее я, — конечно нет.

Беверли подняла на меня глаза.

— Я женщина Земли, а не девушка Гора.

— Я прекрасно это понимаю, — сказал я, — Мне действительно очень жаль, что так получилось.

— Надеюсь, ты никогда не будешь вести себя со мной с позиции силы.

— Я ведь уже извинился.

Происходящее начинало действовать мне на нервы.

— Ты ведь тоже уроженец Земли, настоящий джентльмен, а не здешний невежественный дикарь. Такие мужчины, как ты, служат и угождают женщинам, поэтому бояться их нечего. Намотай это себе на ус.

— Прости меня, — повторил я, — мне очень жаль.

— На будущее — не вздумай распускать руки. Я не игрушка для удовольствий. Сегодня на этом торжище ты наверняка видел, как меня заставляли принимать разные позы и проделывать всякие гадкие вещи?

— Видел, — согласился я.

— Так вот, забудь об этом. Никогда даже не думай ни о чем подобном. Торговец, гнусная скотина, захватил меня врасплох. От неожиданности и растерянности я словно перестала быть собой. Можешь считать, что там, на помосте, находилась другая девушка. Так что успокойся. Ни на что, подобное тем извращенным удовольствиям, тебе рассчитывать не приходится. Я гораздо сильнее, чем может показаться, и ты скоро убедишься в этом.

— Понятно, — сказал я.

— Я не какая-то потаскуха, дрожащая при мысли о плети. Мне легко будет доказать, что я достойна уважения, как и подобает свободной женщине.

— Я понял, — сказал я.

— Давай теперь зайдем внутрь. Комнату надо как следует разгородить.

— А ты разве не благодарна мне за то, что я избавил тебя от уз рабства? — поинтересовался я.

— Чрезвычайно благодарна, — сказала Беверли. — Ты даже не представляешь себе, как прекрасно вновь обрести свободу. Именно это и нужно каждой женщине.

— Что-то ты не слишком выразила свою благодарность, — заметил я.

— И каким, интересно, образом ты предлагаешь мне ее выразить? — язвительно осведомилась она.

Я покраснел.

— Я не рабыня, Джейсон, — проговорила мисс Хендерсон. — Я свободная женщина. А ты, надо думать, купил меня для того, чтобы я, слабая и глупая, преисполнившись благодарности, принялась исполнять все твои желания? Впрочем, не думай, что я неблагодарна, — добавила она, помолчав. — Я научу тебя, как стать истинным мужчиной, заботливым, внимательным и нежным.

— Понятно, — повторил я.

— Но не вздумай ко мне прикасаться!

— Позволь мне хотя бы поцеловать тебя, — попросил я, продолжая любоваться ее потрясающей красотой.

— Нет, — отрезала Беверли. — Я не объект для удовольствий.

Похоже, мне суждено все время попадать впросак.

— Впрочем, я действительно признательна тебе, — добавила она, — а потому легкий, быстрый поцелуй тебе позволяется.

Я коснулся губами ее щеки.

— Достаточно! — сказала Беверли.

Мои руки крепко сжали ее плечи, укутанные простыней.

— Ты очень сильный, Джейсон, — заметила она.

Я приподнял ее на цыпочки и, держа почти на весу, прижал к стене гостиницы, Беверли посмотрела на меня испуганно. Я увидел прелестные вишневые губы, маленькие белые зубы за ними и захотел подарить ей поцелуй господина.