Война племен. Проклятые земли - Маркус Хайц Страница 25

Тунгдил задумался о том, как происходящее соотносилось с мрачным пророчеством Нод’онна. «Когда опасность придет с запада, нам нужны будут все силы», — сказал тогда маг Андокай. Он говорил, что пытается защитить Потаенную Страну.

— Если представить, какой вред нанесли обломки звезды, — Тунгдил вспомнил страшные кратеры и разрушенные башни, — то мне сложно даже думать о том, как выглядит то место, где светило врезалось в землю. Вероятно, все там уничтожено ударом и пожаром.

— Ты пытаешься понять, как после всего этого что-то на западе может представлять для нас угрозу?

Тунгдил кивнул.

— Никак не могу взять в толк, в чем же тут дело. Однако бессмысленно ломать голову над этим вопросом. Тем не менее я все равно буду думать об этом. Путь в Серые горы, к сожалению, долог. — И тут ему в голову пришла одна идея. — Королева, ты могла бы собрать совет ученых всех народов Потаенной Страны. Великие умы быстрей отыщут ответ. — Он улыбнулся. — И будет просто чудесно, что именно гномка укрепит союз эльфов, людей и гномов, поставив перед ними эту задачу. А решение всем нам пойдет на пользу.

— Тебя не зря называют книгочеем, Тунгдил Златорукий. Королевство Железноокого при твоем правлении вскоре вновь обретет былую славу, в этом я не сомневаюсь. Идите, клан Железнопалых ждет вас.

Откланявшись, Тунгдил и Балиндис вышли из тронного зала. В коридоре их уже ждали представители клана. Там было довольно много мужчин и четыре женщины в одинаковых коричневых шерстяных одеждах и кожаной броне. На некоторых были кольчуги, и они носили оружие — видимо, это были воины клана, которые с гордостью демонстрировали силу, подаренную им Враккасом. И хотя все они, несомненно, заметили Тунгдила, никто из них не удостоил его и взглядом.

Балиндис, подбежав к самому высокому и статному воину, бросилась ему в объятия. Рассмеявшись, гном опустил ладони на ее щеки.

— А вот и моя отважная доченька, — улыбнулся он. — Мы уже наслышаны о том, как ты сражалась с Нод’онном у Черного Ярма. Я благодарю Враккаса за то, что вижу тебя здесь целой и невредимой.

Несмотря на то что отец явно был рад увидеть Балиндис, и он, и его дочь вели себя сдержанно, и Тунгдил не увидел явного проявления чувств, как водится у людей. Но, в сущности, в этом и не было особой необходимости — сияние в их глазах говорило само за себя.

— У вас всех все в порядке? — Радость на лице Балиндис сменилась тревогой. — Землетрясение…

— Все хорошо, — кивнул ее отец. — Враккас защитил нас, и обломки падали слева и справа, но никто не пострадал. От землетрясения разрушилась пара комнат. Я хочу послушать, как ты сражалась у Черного Ярма, но сперва должен сообщить тебе хорошую новость.

— Хорошую новость? Что ж, значит, мои тревоги оказались напрасны. — Балиндис приветствовала всех своих родственников, а потом махнула рукой Тунгдилу, подзывая его. — Отец, это Тунгдил Златорукий, вместе с которым мы выковали Огненный Клинок и сразили Зло. — Она сжала его ладонь. — В его лице я нашла верного друга и возлюбленного.

Тунгдил протянул отцу Балиндис руку.

— Я Тунгдил Златорукий, дитя Кузнеца…

— …и представитель племени Третьих, — перебил его Железнопалый, не обращая внимания на приветствие. — Я Булингар Железнопалый, из клана Железнопалых, из племени Первого, и я не собираюсь выдавать свою дочь замуж за гнома из племени гномоненавистников. Я знаю, что ты отважно сражался у Черного Ярма, что ты герой. Но твои достижения меня не обманут. Мне известно, из какого ты племени.

Удар булавой, укол кинжалом в сердце, падение со скалы — ничто не смогло бы ранить Тунгдила сильнее. В горле стоял ком, а все мечты о семейной жизни с Балиндис испарились.

— Уверяю тебя, что во мне нет ненависти, которой так знаменито мое племя, — попытался оправдаться Златорукий. — Я никогда в жизни не испытывал желания…

— В жизни? Тебе не так уж много лет, насколько мне известно. И шестьдесят солнечных циклов ты провел среди людей. Как же ты мог испытывать ненависть к нам? И кто может с уверенностью сказать, что ненависть не проснется в тебе, когда ты проведешь среди нас достаточное время? — опять перебил его Булингар. — Твоя истинная природа прорвется наружу, как долото раскалывает камень. И хотя нам кажется, что ты создан из золота, Златорукий, под золоченым покровом скрывается серый свинец.

Балиндис возмущенно повернулась к отцу.

— Но его действия говорят сами за себя. При чем тут его происхождение? Неужели он прикладывал бы такие усилия, согласился бы на такие лишения, если бы в его сердце жила жажда крови наших племен? — Она едва сдерживалась. — Я…

— Довольно! — рявкнул Булингар. — Не стоит нам говорить о нем. Мы пришли сюда, чтобы поздравить тебя и представить тебе твоего будущего супруга.

Балиндис отступила на шаг, и кровь отлила от ее лица.

— Моего… супруга? — пролепетала она, глядя на Тунгдила.

Сейчас в ее чертах читались ужас и отчаяние.

— Дитя, успокойся, — сказала старая гномка, которую Балиндис до того называла няней. — Ты потеряла своего жениха. Неужели ты думала, что мы не позаботимся о тебе? Нам было нелегко найти тебе достойного супруга.

Она хлопнула в ладоши, и из бокового коридора вышел гном, казалось, сошедший со страниц книги о военных подвигах. Высокий, сильный, с густой черной бородой и в доспехах, выкованных чуть ли не лучшим кузнецом Первых, он выглядел весьма впечатляюще.

«Убирайся!» — подумал Златорукий, сжимая кулаки.

Но незнакомец не повиновался мысленному приказу. Он с торжественным видом подошел к Балиндис.

— Я Глаимбар Остролезвый, из клана Железные Тиски, из племени Первого, Боренгара. Все, что на мне из железа и стали, я выковал сам, а это, — он разжал руку, протягивая Балиндис великолепное золотое кольцо с вкраплениями враккасия, — мой подарок тебе. Я польщен тем, что твой клан считает меня достойным заключить с тобой Нерушимый Союз. — Гном не сводил с нее карих глаз.

Душа Тунгдила кричала от боли, требуя немедленно вызвать соперника на дуэль, но разум не позволял эмоциям взять верх, ведь такое поведение только осложнило бы отношения с родственниками Балиндис. И ее отец мог бы действительно удостовериться в том, что Златорукий ненавидит гномов. Сердце обливалось кровью, а в душе росла боль.

«Она вынуждена будет согласиться. У нее нет выбора». Законы клана считались столь же нерушимыми, как и законы племени, более того, мнение клана было даже важнее. И все же Тунгдилу хотелось, чтобы Балиндис сказала «нет».

Златорукому в такой ситуации было бы легче, ведь ему неведомы были тонкости этих обычаев.

Но с Балиндис все было иначе. Она выросла в семье, среди членов своего клана, в огромном обществе, которое в течение тридцати пяти солнечных циклов кормило ее, защищало, учило сражаться и ковать. За эту заботу клан мог требовать от нее благодарности и верности. А если она изменит клану, то окажется гномкой без семьи, отвергнутой, валуном, скатившимся с горы и оставшимся в одиночестве на равнине.