Ночь богов. Гроза над полем - Елизавета Дворецкая Страница 25

Мысли его метались между двумя событиями, которые одновременно случились с Лютавой, – похищением и волчьим посвящением. Второе даже более важно, потому что это посвящение, важнейшую ступень в жизни ведающих, достается пройти не каждому волхву. Уже имеющий две первых степени посвящения должен встретить взгляд волка, добровольно отдавшего ему свою жизнь. Мужчина-бойник, желающий пройти это посвящение, должен попросить о нем Отца Волков. И тот, если найдет его достойным, пришлет ему соперника для поединка. Если человек сумеет одолеть волка, то примет его дух и станет волком, приобретет способность оборачиваться, разбудит в себе память, опыт, силы предков – далеких, очень далеких предков, на сотни поколений вглубь. А сто поколений – это примерно три тысячи лет.

Лютава, женщина, едва ли способная одолеть волка в открытом бою, если и подумывала об этом, то ничего не говорила. И вот это посвящение подарила ей сама судьба. Волчица добровольно отдала жизнь, пытаясь ее спасти, и тем передала ей свой дух. Лютомер не знал, успела ли Лютава встретить взгляд умирающей волчицы, но чувствовал, что да. На поляне, в траве, в ивах, в самом воздухе сохранился след древней ворожбы, той ворожбы, что течет в крови детей Велеса. И сама Угрянка трепещет, вспоминая то, чему ночью стала свидетельницей…

Тут-то и подоспел князь Вершина с прочими Ратиславичами. Лютомер не прислушивался к гомону, крику, спорам и возгласам. Он уже знал главное. Оковский княжич все же добился своего – на Угре будут собирать войско.

До Купалы оставалось всего ничего, но молодежь засела дома. По округе стремительно разлетались слухи, что вчера на ночном гулянии случилось что-то нехорошее – то ли нечисть кого-то унесла, то ли утонул кто (что, впрочем, то же самое). Водить хороводы никому не хотелось, бабы толпились возле Макошиного святилища, надеясь, что им разъяснят случившееся и научат, как обезопасить собственных детей. Но старшей жрице Молигневе было не до них – у нее украли нестеру, и она точно знала, кто это сделал.

Только пять оставшихся княжеских дочерей, одетые в нарядные купальские рубахи с особыми, положенными для этого праздника, узорами, вышли сегодня из дома. Возглавляла их Русава – голубоглазая, пышногрудая, светловолосая шестнадцатилетняя красавица, в отсутствие Лютавы и Молинки оставшаяся старшей из княжон. За ней следовала Замира – пятнадцатилетняя дочь княгини Замилы, такая же темноволосая, но, в отличие от матери, совсем не красивая, низкорослая, толстогубая девушка с широким носом и сросшимися черными бровями. Зная, что ее в округе не любят, она всегда ходила с опущенными глазами и держалась тихо. Ветлица и ее родная сестра Премила, наоборот, очень гордились своей смелостью и выступали с поднятыми носами. Замыкала цепь Золотава – тоже дочь Любовидовны, но самая младшая, одиннадцатилетняя. С венками на головах, пять дочерей Вершины водили маленький хоровод на опушке рощи и пели:

Гой Купала удалец! Гой Купала злат венец!

Гой Купала Божедар оберег от навьих чар…

Беда бедой, а Купала не ждет и богов чествовать надо. Единение богов и людей поддерживается обрядами, и целостность цепи надо оберегать даже среди огня, иначе собьется порядок мироздания, забудутся предки, рассеется род и рухнет мироздание…

Беглецы выиграли целую ночь и запаслись заложниками, поэтому мчаться за ними сломя голову не имело смысла. До назначенного веча осталась всего пара дней, и многие уже прибыли. Почти во всех жилищах Ратиславля появились постояльцы – дальние родичи из весей, рассеянных по Угре и ее притокам. На той же луговине, где недавно жили оковцы, снова появились шатры.

Князь Вершина тоже не спал ночами от беспокойства за двух любимых старших дочерей, но от поспешных действий воздержался. Произошедшее, а главное, возможные последствия его могли затронуть не только княжеский род, а все племя угрян, поэтому принимать решение должно было только вече. Единственное, что Вершина решился сделать, – это провести его на день раньше назначенного, потому что большинство угрян уже собрались.

Конечно, собирать всех взрослых мужчин племени, как делалось в прежние века, было и невозможно, да и не нужно. Каждый род присылал одного-двух человек – обычно старейшину с помощником, который, совместно с другими приняв решение, должен будет обеспечить в своем роду его выполнение.

Даже в Варгу Ратиславичи прислали особых гонцов, чтобы пригласить Лютомера, как главу бойников, на вече. Живя в лесу, братья-волки, собственно, не входили в обычный человеческий «мир», но сейчас были нужны ему как полезные союзники. Лютомер явился в сопровождении четырех своих десятников – «отреченных волков». Как положено при выходе «в мир», оружия они с собой не взяли, но их накидки из волчьих шкур мехом наружу и без того производили грозное впечатление.

Вече собралось у Перунова дуба, под покровительством божества ратной доблести, справедливости и правосудия. В Ратиславле существовало предание о том, что сам Ратислав Старый по дороге на восток остановился ночевать поблизости от старого, заброшенного голядского городища, а во сне ему явился Перун и повелел остаться здесь. В благодарность Ратислав немедленно после пробуждения отправился в лес, вырыл красивый молодой дубок, на плечах притащил его на вершину холма вместе со здоровенным комом земли и там посадил – вот какой силищи был человек! Дубок прижился на холме, а Ратиславов род – на старом городище. С тех пор Перунов дуб и род Ратиславичей росли и крепли наперегонки, а потомки Ратислава приносили жертвы дубу, развешивая их на ветвях или раскладывая у корней, собирались возле него на вече или на суд.

Под самим дубом расположился на скамье князь Вершина, по бокам – Богомер и его брат Борелют – как старшие мужчины в роду, они и являлись жрецами Перуна. По сторонам встали ближайшие родичи, пришел и Велерог – служитель Велеса, он, однако, являлся единственным сейчас в роду мужчиной-волхвом. Перуну принесли жертву, прося благословить вече и не оставить без помощи, потом начали разговор.

Первым говорил князь Вершина. Почти все присутствующие уже слышали все важнейшие новости, но князь коротко и ясно пересказал основное: о смерти князя Велебора и провозглашении смолянами новой княгини Избраны, о ее отказе поддержать Русский каганат. Потом перечислил пути, лежащие ныне перед племенем угрян: вернуться под руку днепровских кривичей и наверняка оказаться втянутыми в войны, которые поведет княгиня Избрана за сохранение своей власти, или же присоединиться к оковским вятичам, признать над собой власть Святомера оковского и через него – Святослава киевского, а значит, совместно с русами вступить в войну с хазарами. Или же можно попытаться жить независимо, а при удаче и расширить владения за счет южных и западных рек.

Третий путь понравился угрянам больше других: он тоже предполагал ведение войны, но, по крайней мере, за свои выгоды, а не чужие. Но и опасности этот путь таил немалые, на что князю быстро указали.

– А ну как княгиня Избрана на столе усидит и нас придет наказывать за непокорство? – вскочив, спросил боярин Даровой. Его городок, Селибор, стоял в верховьях Угры, в непосредственной близи от кривических земель, а значит, в случае войны со смолянами он пострадал бы первым.