Заступник и палач - Денис Юрин Страница 25

– Не потеряю, – буркнул в ответ Палион, но все-таки опустился на расшатанную, но героически державшуюся на кривых ножках кушетку.

– Как знаешь. – Вебалс вздохнул и, собравшись с мыслями, начал рассказ: – В первые десятилетия колонизации нашей планеты жизнь была довольно скучна. Переселенцы часто взирали на звездное небо, мечтая вернуться обратно, но потом несбыточные грезы покинули отверженные души, а быт начал налаживаться. Четвертое поколение родившихся уже здесь, на Шатуре, кстати, это настоящее название нашей планеты, уже не верило в бредни стариков об иных, великих мирах, из которых они якобы родом. Люди начали обустраивать свою жизнь здесь, постепенно раздвигая границы крошечных владений и осваивая новые территории. И тут, совершенно неожиданно, они начали находить разрушенные строения древней цивилизации. Оказалось, разумные существа водились на планете и до них; оказалось, что они не борются с дикой природой, а всего лишь идут по стопам былого величия. Уже тогда набравшая силу Церковь узрела угрозу в продолжении исследований. Жажда власти – один из сильнейших пороков, блуду и обжорству с ним не сравниться. Одержимый манией повелевать и подчинять своей воле, готов жить впроголодь, но господствовать, быть тощим, как бездомный кот, но иметь в подчинении парочку подручных-мордоворотов и нескольких привлекательных самочек.

– О самочках потом, – перебил рассказчика Палион, который вдруг вспомнил, что в последний раз близко общался с женщиной полгода назад и то как-то в спешке, не основательно.

– Следы инородного были стерты с лица планеты: руины строений разрушены, а книги запрятаны по монастырям. Спустя сотню лет одному из монахов удалось изучить древний язык и первой из неумело переведенных книг стало «Величие рода Озетов», ода древним богам, покровителям и заступникам ушедшей в небытие цивилизации.

– Надеюсь, ты не собираешься запеть? – забеспокоился Палион.

– Нет, не собираюсь, тем более что важны не хвалы, облеченные в благозвучные рифмы, а та информация, которую можно из них почерпнуть. Как ни странно, но прежние обитатели Шатуры были язычниками. Нет, нет, не теми темными невежественными глупцами, что сжигали соплеменники на кострах, разбивали лбы, молясь выточенным из камня идолам, и хлестали воду плетьми, думая, что тем самым наказывают бога морской стихии. Язычество древних – не религия, а скорее образ жизни, со своей системой ценностей и представлениями о правилах сосуществования людей. Для них боги были не всесильными вершителями судеб, а старшими братьями, опекающими, воспитывающими и наказывающими своих подопечных. Они были бессмертны, но любой смельчак мог бросить им вызов и даже убить, притом обычным оружием, а не какой-нибудь волшебной, искрящей молниями булавой. Сообщество, племя богов и называлось родом Озетов.

– И это все? Какое, позволь узнать, отношение имеет вера давно вымершего народа к нашим, то есть к моим делам, – поправился Палион. – Не люблю я сказок, мне и в жизни бредятины вполне хватает!

– Когда люди гневались на кого-то из богов, то они убивали его неверием, – повысив голос, продолжил вещать Вебалс, – его храмы уничтожались, а имя запрещалось произносить. Божество лишалось сил, если верующих в него было слишком мало, и умирало, как только в него совсем прекращали верить. А теперь представь, просто на миг предположи, что Озеты видели медленный упадок цивилизации, не смогли спасти веривших в них, но предприняли меры, чтобы выжить самим. Крестьянин в голодную зиму режет корову не потому, что жесток, а потому, что у него нет сена ее прокормить, да и самому с детишками жрать охота!

– Ты хочешь сказать…

– Да, именно это. Озеты ускорили гибель древних и запаслись едою впрок, в надежде на то, что когда-нибудь, через много сотен лет, на Шатуре появятся новые люди и привычный жизненный цикл возобновится. Не буду тебя утомлять рифмованными цитатами, но древние были уверены, что боги питаются мыслями живущих, а не чудотворной амброзией, растущей где-то в воздушных садах.

Вебалс замолк, ожидая реакции собеседника, но Палион не произнес ни слова, зато уже не ворчал и не острил, а внимательно слушал.

– Нынешняя Церковь слишком упрощает понятия, она создала иллюзорную картину мира, на которой чересчур много недорисованных участков и откровенных противоречий. Ее философия сляпана на скорую руку, одни и те же слова из священных писаний можно толковать по-разному, в зависимости от преследуемой цели и даже расположения духа проповедника. Так нельзя, уже изначально, в самой системе духовности было оставлено место для сомнений и ереси. Недовольных жизнью во все времена предостаточно, одни понимают Добро по-своему, другие разочаровались в нем и ищут альтернативу во Зле, притом приписав в полк бесовского отродья и древних богов.

– Так, значит, нечисть создали Озеты?! – воскликнул Палион, вскочив с кушетки, и очень испугался, услышав вместо ответа истеричный смех рассказчика, сопровождаемый сильными ударами его кулаков по каменной кладке стены.

– Ну, вот и ты утрируешь, торопишься и не хочешь понять сути, – обреченно вздохнул Вебалс, когда успокоился и перестал обдирать кожу о камни. – Если собаку плохо кормить, каждый день бить палкой по хребту и подзуживать, то она превращается в зверя пострашнее самого лютого волка. Древние боги, буду называть их Озеты, питаются мыслями людей. «Мы состоим из того, что едим!» – не правда ли, знакомая формулировка? По крайней мере она крепко засела в твоей голове.

– Ох уж эта реклама пищевых консервантов, – печально вздохнул разведчик.

– А кто в основном обращается к Озетам? Изгои общества, озлобленные на Церковь и на людей, или алчные корыстолюбцы, пытающиеся хитростью добыть себе блага и возвыситься в обществе. Озеты не виноваты, что для ныне здесь живущих Вера стала чем-то вроде мусорного ведра, совмещенного с эффективным инструментом выбивания денег из ближних своих или абстрактных Небес. О чем просят люди, говоря с Богом? Они или каются в грехах, избавляя совесть от накопившихся шлаков, или просят о выгоде, считая Всевышнего добреньким богатеем, щедро раздающим милостыню. И лишь немногие, очень немногие задают действительно стоящий вопрос: «Правильно ли я живу, не причиняю ли вреда другим?»

– Так, значит, Озеты пропитались дурной энергией и стали злыми? Как электромагнит, который можно зарядить как положительно, так и отрицательно, – сделал вывод Палион.

– Ты говоришь на языке, мне непонятном, – Вебалс нахмурил брови, – но общий смысл твоих слов мне все-таки ясен. К сожалению, ты абсолютно прав. Озеты постепенно начали просыпаться после тысячелетнего сна, и не все, но большинство из них были «заряжены отрицательно». Как раз с этого и началась война, на которую ты попал.

– Война?

– Другой формулировки я подобрать не могу, разве что «упорная борьба за выживание без ограничений в выборе используемых обеими сторонами средств», – тяжело вздохнул Вебалс.

– Война, да какая война?! Что могут люди против богов и их ужасных творений?!

– Люди, а при чем здесь люди?! – удивленно вскинул брови колдун. – Люди как раз невинные жертвы в этом конфликте, страдающие от действий как одних, так и других. Даже короли пребывают в неведении истинной сути происходящего вокруг. Орден, возглавляемый стальными существами из твоего мира, узурпировал право на информацию. В ходе противоборства людей гибнет много, но происходит это случайно. Рыцарский отряд искал меня, а оказавшиеся в амбаре крестьяне не были приверженцами ни одной из сторон. Союз с чудовищами – вынужденная мера, они просто хотели выжить, грех их за это винить. Лучше не перебивай, я все расскажу по порядку! Ничто не появляется из ниоткуда, из воздуха. Если наследник престола просит богов, чтобы ему посчастливилось быстрее взойти на трон, значит, приходится отнять корону, а иногда и жизнь у загостившегося на белом свете венценосного отца. Богатство приходит к одним всегда за счет обнищания других, то же самое правило действует и при решении любовных вопросов. Заполучить последователей непросто, приходится идти на сделки с совестью, но по-другому нельзя в мире индивидуалистов-эгоистов, помогая одному, всегда калечишь судьбу другому. Люди сами виноваты, они потеряли чувство локтя, глубинный дух коллективизма и чувство ответственности за свои поступки. Когда-то основополагающий принцип: «Не хочу счастья за чужой счет!» безвозвратно канул в Лету, перестал существовать именно с той поры, как возникли первые государства, и люди прекратили мыслить категорией «мы», «мы», то есть род, племя, община, маленький коллектив близких людей. Теперь человек озабочен лишь личными интересами, а «королевство», пришедшее на смену «мы», слишком объемное, и поэтому абстрактное понятие. Кто говорит о благе отечества или лицемерит, или попусту мелет языком, не прислуживаясь к собственным словам, пустым, как дырявый бочонок. Желание Озетов привлечь на свою сторону людей в результате обернулось против них самих. Одновременно по нескольким королевствам прокатилась волна мелких и крупных житейских катаклизмов: быстрые смены правящих династий, бардак в торговле, вызванный разорением большинства купеческих домов, эпидемии, мор, массовые убийства, верующие в новых богов были нечисты помыслами, жаждали денег, власти и гибели недругов. Тут-то как раз и возник Небесный Орден. Церковь во всеуслышание заявила, что повинны в людских несчастьях приспешники темных сил и всякая бесовская нечисть, что настала великая битва Добра со Злом.